Page 52 - Дни и ночи

окружающих.- А потом я за развалину заполз, так он меня из пулемета взять не может и в
живых отпустить тоже не хочет; обидно ему вторую войну все в меня целит, а попасть не
может, промахивается. Ну и начал он в меня мины бросать. А кругом грязища... Мина
разорвется, а осколки кругом меня шлепают, будто овцы по грязи идут...
- Ну, вы еще тут пока поговорите,- сказал, прерывая Конюкова, Сабуров,- я сейчас
вернусь,- и, отдав обрадованному Конюкову бинокль, вылез из окопа и пошел в соседний
взвод.
Минут через тридцать, когда он собирался обратно, он услышал там, где было
отделение Конюкова, несколько длинных пулеметнкх очередей из "максима". Он не успел
подумать, с чего бы это вдруг, как сейчас же одна за другой пять или шесть немецких мин
просвистели над головой и разорвались примерно там, где был Конюков. Выждав с минуту,
Сабуров пополз обратно. Он застал Конюкова и Лопатина сидящими друг против друга в
окопе.
- Вот видишь, я же говорил,- неодобрительно произнес Конюков.- Как мы по ему
стеганули, так и он по нас.
- Ну и правильно,- отвечал несколько взволнованный Лопатин.
- В чем тут дело? - спросил Сабуров.- Ни в кого не попало?
- Нет, вот только ихнюю фуражечку попортило,- сказал Конюков, приподнимаясь и
насмешливо двумя пальцами беря с края окопа лежавшую там донышком вниз фуражку
Лопатина.- Они ее, как целиться стали, сняли и вот положили. А немец, аккурат, как яиц в
лукошко, туда осколков и насыпал.
Действительно, на дне фуражки лежало два мелких осколка, попавших туда уже на
излете и не прорвавших фуражки насквозь, а только немножко поцарапавших ее.
Сабуров, вытряхнув осколки, посмотрел на фуражку.
- Все подумают - моль проела, никто не поверит, если расскажете, что осколки попали.
- А я не буду рассказывать,- усмехнулся Лопатин.
- Значит, это вы стреляли? - спросил Сабуров.
- Я... Вот по тем развалинам. Они мне сказали, там немцы сидят...
- Сидят, так точно,- подтвердил Конюков,- оттого и ответ дали, что сидят.
- А отчего сегодня так редко стреляете по ним? - спросил Лопатин.Патроны бережете?
- Зачем патроны,- ответил Конюков,- не патроны бережем, а чего же стрелять, пока его
не видать. Как его видать будет, так и будем стрелять...
- Кончили разговор? - спросил Сабуров.- Кончили? Ну и хорошо, пойдемте.
Когда они добрались до блиндажа Потапова, Потапов, встретивший их на пороге, опять
заговорил о пельменях.
- Очень прошу, хотя бы ради приезда гостя, а, товарищ капитан? - начал Потапов, и
именно в этот момент сразу два тяжелых' снаряда разорвались позади блиндажа.
Сабуров толкнул Лопатина в блиндаж, а сам, прижавшись к стенке, стал ждать. Вслед
за первыми спереди и сзади обрушилось еще десятка полтора снарядов, потом начали
рваться мины, и снова снаряды, и снова мины, и так продолжалось минут пятнадцать.
Стараясь перекричать грохот, Потапов уже давал приказания связным, и те по ходам
сообщения бежали во взводы.
Сабуров поглядел на небо. Построившись гусиным клином, шли немецкие
бомбардировщики. Он прикинул на глаз: отсюда трудно было разобрать, но казалось - их не
меньше шестидесяти...
После минутной паузы начала снова бить артиллерия. Сзади блиндажа вздымались
черные фонтаны.
- Вот и кончилось затишье,- тихо сказал Сабуров скорее себе, чем Лопатину.- Потапов,-
позвал он.
- Слушаю.
- Батальонный комиссар останется у вас, пока не кончится артподготовка. Выберете
паузу и пошлете его с автоматчиком ко мне. Я пойду в батальон.