Page 75 - Дни и ночи

промолчала. Она не спорила - и не просила его остаться еще на день. Все эти слова были бы
лишними.
- Только вместе,- сказала она.- Хорошо?
- Я так и думал.
В этот день она была тиха и задумчива и хотя очень устала, но ее не клонило ко сну.
Она молча сидела рядом с Сабуровым, гладила его по волосам и внимательно рассматривала
его лицо, словно старалась лучше запомнить.
Она так и не заснула, а он задремал на полчаса, и она его разбудила, когда ей нужно
было уходить, еще раз грустно погладила его по волосам и сказала: "Пора мне". Он встал,
проводил ее до ворот и долго смотрел, как она торопливо шла по улице.
Утром Сабуров сложил вещевой мешок. Ани не было особенно долго. Он несколько раз
выходил на дорогу, а она все не шла. Было уже два часа - ее не было, потом три, потом
четыре... В половине пятого он должен был отправляться, чтобы не опоздать на попутный
санитарный грузовик. Он вышел еще раз на дорогу, постоял, вернулся в избу и, присев к
столу, написал короткую записку: что едет, не дождавшись ее.
Потом простился с матерью Ани. Она приняла его отъезд спокойно. Наверное, это
спокойствие было их семейной чертой.
- Не дождетесь?
- Нет, уже время вышло.
Она обняла его и поцеловала в щеку. Только в этом и выразилась вся ее тревога и за
дочь и за него.
Без десяти пять, вглядываясь в каждого встречного, он пошел по направлению к
госпиталю. Накануне мальчишки срезали ему толстую вишневую палку, и он шел,
прихрамывая и тяжело опираясь на нее.
Грузовики двинулись в начале шестого. Его хотели посадить с шофером в кабину, но
он сел в кузов, надеясь, что оттуда скорее увидит Аню, если она встретится по дороге. Он
ехал, лежа в кузове, и выглядывал с левого борта, рассматривая встречные машины. Но Ани
на них не было. К вечеру стало холодно; он надвинул поглубже фуражку и поднял воротник
шинели.
Через три километра они свернули на главную магистраль, шедшую из Эльтона к
переправам. Дорога была в ухабах, и грузовик сильно трясло. Ноги больно ударялись о
днище кузова. Над головой шли последние, вечерние, воздушные бои. В воздухе было так же
тяжело, как и на земле. Пока Сабуров ехал, немцы два раза бомбили колонну. К переправе
шли грузовики, доверху набитые снарядными ящиками, коровьими тушами и мешками.
В прибрежной слободе прямо на улице лежали еще дымившиеся обломки
"мессершмитта". Обогнув их, грузовик выехал к переправе. Немцы вели по слободе редкий,
но методический огонь из тяжелых минометов. Внешне все было, как и раньше, когда
Сабуров переправлялся здесь в первый раз, только стало холоднее. Волга так же стремила
свои воды, но они были скованные, тяжелые, чувствовалось, что не сегодня-завтра пойдет
сало.
Когда, оставив грузовики, спустились пешком к переправе, Сабуров подумал, что на
этом берегу встречи с Аней уже не будет. Он сел на холодный песок и, перестав
оглядываться по сторонам, закурил.
К пристани привалил пароходик с баржей. Невдалеке разорвалось несколько мин. С
пароходика и баржи вереницей тащили носилки. Сабуров безучастно сидел и ждал. С
разгрузкой и погрузкой торопились, но кругом стояло меньше шума, чем когда он
переплывал в первый раз. "Привыкли",подумал он. Все кругом делалось быстро и привычно.
И город на той стороне, когда он посмотрел на него, показался ему тоже привычным.
Предъявив документ коменданту переправы, он уже двинулся на полуразбитую баржу,
служившую пристанью. В эту минуту его окликнула Аня.
- Я так и знала, что ты не будешь меня там ждать, что все равно уедешь.
- Хорошо хоть здесь встретились. Я уже не надеялся.