Page 95 - Дни и ночи

- Смертельно ранили, потом тащил его, потом умер.
- Да...- опять протянул Проценко. У Сабурова смыкались глаза от усталости. Он смутно
чувствовал, что Проценко хочет послать его обратно к Ремизову, но не решается об этом
сказать.
- Егор Петрович,- обратился Проценко к сидевшему тут же начальнику штаба.- Пиши
приказ Ремизову. Все предусмотри, как решили: и точный час, и ракету - все.
- Я уже пишу,- отрываясь от бумаги, ответил начальник штаба.
Проценко повернулся к Сабурову и чуть ли не в пятый раз повторил:
- Да... Ну ты чего сидишь-то? Ты приляг пока.- Он выговорил это слово "пока"
осторожно, почти робко.- Приляг пока. Ну-ну, приляг. Приказываю.
Сабуров вскинул ноги на скамейку и, приткнувшись лицом к холодной, мокрой стене
блиндажа, мгновенно заснул. Последней блеснувшей у него мыслью была мысль, что,
наверное, его все-таки пошлют, ну и пусть посылают, только бы дали сейчас поспать
полчаса, а там все равно.
Проценко, прохаживаясь по блиндажу, ждал, когда начальник штаба допишет приказ.
Иногда он на ходу взглядывал на Сабурова. Тот спал.
- Слушай, Егор Петрович, а если Вострикова послать?
- Можно Вострикова,- согласился начальник штаба.- Вы на словах ничего не будете
добавлять, только приказ?
- Плохой приказ, если к нему надо еще что-то на словах добавлять.
- Если на словах не добавлять, можно Вострикова.
- Я бы его послал,- кивнул Проценко на Сабурова,- да трудно в третий раз за ночь идти.
- Идти труднее, а дойти легче,- заметил начальник штаба.- Он на животе уже два раза
прополз, каждый бугорок, каждую ямку знает.
- Да...- опять протянул Проценко.- Придется. Должен быть там приказ. Алексей
Иванович,- растолкал он Сабурова.
- Да,- поднялся Сабуров с той готовностью, с какой спохватываются накоротке
заснувшие люди.
- Вот приказ, возьми,- сказал Проценко.- Когда дойдешь до Ремизова, пусть дадут нам
зеленую и красную ракету над Волгой. А если ракет нет - три очереди из автоматов
трассирующими. И после паузы еще одну. Отсюда будет видно?
- Да,- подтвердил Сабуров.
- Буду знать, что дошел и приказ донес. Ты по дороге-то не заснешь? спросил
Проценко, похлопывая Сабурова по плечу.- Вдруг проснешься, а уже день?
- Не засну. Немцы не дадут.
- Разве что немцы,- усмехнулся Проценко.- Здорово устал?
- Ничего, не засну,- повторил Сабуров.
- Ну ладно. Садись за стол.
Сабуров присел к столу, а Проценко, приоткрыв дверь, крикнул:
- Как там насчет чаю?
Потом Проценко сам вышел за дверь и тихо отдал какое-то распоряжение. Через две
минуты, когда Проценко, Сабуров и начальник штаба сидели рядом за столом, Востриков
внес медный поднос, на котором кроме трех кружек с чаем была горстка печенья и стояла
только что вскрытая банка с вишневым вареньем.
- Вот,- сказал Проценко,- варениками угостить не могу, а украинской вишней -
пожалуйста.- Он повертел в руках банку и подчеркнул ногтем надпись на этикетке.-
"Держконсервтрест. Киев". Чуешь? С Киева вожу.
- Так все время с Киева и возите? - спросил Сабуров.
- Сбрехал, конечно. Где-то под Воронежем выдали. Люблю вишню... Ну давайте чай
пить.
Теперь Проценко уже не возвращался к своим сомнениям - посылать Сабурова или не
посылать. Выражать излишнее беспокойство- значило напоминать человеку, что ты думаешь