Page 171 - Ленька Пантелеев

любят не за его прошлое, а за его настоящее. Ведь Прейснер не принял его поэму не потому,
что ее написал бывший вор, а потому, что поэма - политическая, потому, что написана она
"под Маяковского", потому что она - советская...
Нет, он не уйдет из школы! Он будет бороться.
Когда он принимал это воинственное решение, он не знал, что бороться ему придется
физически, то есть кулаками, и что победителем из этой борьбы выйдет не он.
...Но и за стенами школы было немало огорчений. Случались, правда, и радостные
события в Ленькиной жизни, но огорчений все-таки было больше.
Прошло почти полтора месяца с тех пор, как он сбежал с лимонадного завода, а он все
еще не мог успокоиться. Каждый звонок на кухне заставлял его настораживаться и трепетать.
И пугало его не то, что появиться Краузе и потянет его к ответу, а то, что обо всем узнает мать.
Он так и не сказал ей, почему ушел с завода. Первое время она спрашивала его о деньгах, и он
врал ей, говорил, будто ходит к хозяину, напоминает, требует, но что хозяин обманывает его,
кормит "завтраками"... На самом же деле, он, конечно, не только не ходил в "Экспресс", но
даже на Сенную и на прилегающие к ней улицы боялся заглядывать.
Потом постепенно мать перестала спрашивать о деньгах. Она работала, получала
хорошую зарплату и паек. Несколько миллионов перепадало с каждой получки и Леньке.
Получив от матери подарок, при первом случае он бежал в Александровский рынок к
букинистам и покупал книги. Правда, денег было немного, но все-таки каждый раз он
возвращался домой с одной-двумя книгами. Те же заветные книги, которые он откладывал и
припрятывал до лучших времен, все еще лежали на полках букинистов и покрывались пылью,
потому что лучшие времена в Ленькиной жизни все еще не наступили.
...Однажды, получив от матери в подарок пятнадцать миллионов рублей, он зашел после
школы к знакомому букинисту.
- Здорово, читатель-покупатель! - приветствовал его старик-книжник. Новый товар
получил. Иди, покопайся, может быть, что-нибудь отберешь...
Ленька спустился по железной винтовой лесенке в тесный полутемный подвал. Новый
товар, о котором говорил букинист, оказался огромной кучей старых, антикварных книг,
свезенных сюда из какой-нибудь барской усадьбы или особняка. Книги были в толстых
кожаных переплетах, от них удивительно вкусно пахло: плесенью, типографской краской,
свечным нагаром и еще чем-то неуловимо тонким и изящным, чем пахнут только очень
старые, уже тронутые временем книги. Здесь были и Тредьяковский, и Сумароков, и
Дидеротовская "Энциклопедия", и первое издание "Илиады" в переводе Гнедича, и Фома
Кемпийский 1784 года издания{250}, и масса французских и немецких книг с отличными
старинными гравюрами. У Леньки разбежались глаза. Особенно захотелось ему купить
маленькие аппетитные томики "Плутарха для юношества"... Плутарха он никогда не читал,
помнил, что эти книги были когда-то в библиотеке Волкова, но те были скучные на вид,
современной печати, а здесь - плюшаровское издание начала XIX века, на синеватой с
водяными знаками бумаге, переплетенное в рыжую свиную кожу. В издании не хватало
одного тома, поэтому букинист отдавал сто за бесценок: все одиннадцать томов за пятьдесят
миллионов рублей.
У Леньки на руках было всего пятнадцать миллионов.
- Нет, это мало, - покачал головой старик. Потом подумал, полистал книгу и сказал:
- Ладно, так и быть, бери в кредит. Остальные занесешь после. Ты у меня покупатель
постоянный. Я тебе верю.
Предложение было соблазнительное. Но Ленька не сразу решился взять книги. Где же он
достанет столько денег? И хорошо и честно ли это - брать в долг, не зная, сумеешь ли вовремя
уплатить его?
- Я ведь раньше, чем через неделю, вам заплатить не смогу, - сказал он букинисту. - А
может быть, даже через две недели...
- Ну, что ж, - сказал букинист. - Через неделю сорок миллионов заплатишь. А через две
недели пятьдесят. Деньги-то, они, сам знаешь, в цене падают... Бери, ладно, чего там...