Page 176 - Ленька Пантелеев

него листок, с шумом открыла чернильницу и, тряхнув пером, одним духом размашисто
написала записку.
- Передашь матери, - сказала она, протягивая записку Леньке. Немедленно. Сегодня же.
И, поднявшись во весь свой могучий рост, она молча указала мальчику пальцем на дверь.
Не попрощавшись, Ленька вышел. На лестнице он прочел записку:
"Предлагаю Вам срочно явиться в учебную часть 149 Ед. труд. школы для переговоров о
безобразном поведении и о дальнейшем пребывании в стенах школы Вашего сына Алексея.
Зав. школой М.Гордер".
Он понял, что это значит. Спускаясь по лестнице, он думал о том, что идет по этой
лестнице последний раз. Он надевал в раздевалке шубейку, смотрел на толстую рябую
нянюшку и понимал, что никогда больше эту нянюшку не увидит.
Школы ему не было жалко. Ему было жаль мать. Он понимал, что вся эта история
огорчит ее. А на душе у него и без того было немало грехов перед нею. Он до сих пор не сказал
матери, что убежал с завода. Он утаил от нее покупку в кредит Плутарха. Он даже не показал
ей этих книг, а спрятал их за шкафом.
...Подумывая о том, стоит ли вообще показывать матери эту записку, Ленька медленно
переходил у Фонарного переулка набережную, как вдруг его опять больно ущипнули за ухо.
Он был уверен, что его догнала Гердериха.
- Ну, что еще? - вскричал он, вырываясь и отскакивая в сторону.
Но это была не Гердериха. Перед ним стоял владелец "Экспресса" - Адольф Федорович
Краузе.
Хозяин шел из бани. Это видно было и по его раскрасневшемуся лицу, и по маленькому
ковровому саквояжику, который он бережно держал под мышкой. Донкихотская бородка его
на морозе слегка заиндевела. На котиковой шапке, домиком стоявшей на его голове, тоже
поблескивали искорки инея.
- Вот мы и встретились, - весело сказал он.
Леньке ничего не оставалось делать, как сказать "здравствуйте".
- Учишься? - спросил Краузе, показывая глазами на Ленькину сумку.
- Учусь, - ответил Ленька.
- Хорошо делаешь. Учиться в твоем возрасте мальчику более приличествует, чем
работать на заводе или, тем более, возить какие-то тележки. И в каком же ты классе учишься?
- В "Дэ".
- Гм... А как же это будет, если по-старому?
- По-старому - в третьем.
- Ишь ты... Ну, ну... И хорошо занимаешься?
- Ничего.
- Да, кстати, голубчик, - сказал Краузе. - Это ведь ты разбил у меня четыре ящика пива и
два ящика лимонада?
- Я... да, - пробормотал Ленька.
- А ты не подумал, маленький негодяй, что, прежде чем уходить с завода, тебе следовало
рассчитаться с хозяином?
- Я думал, - сказал Ленька.
- Вот как? И долго думал?
Ленька молчал.
- Должен тебе напомнить, голубчик, - ласково сказал Краузе, - что в мое время
мальчиков, которые так поступали, секли розгами.
- Сколько я вам должен? - глухо сказал Ленька.
- Сколько должен? А это мы сейчас подсчитаем.
Краузе скинул перчатку и стал загибать толстые, розовые, как у младенца, пальцы.
- Насколько мне помнится, ты разбил всего сорок восемь бутылок пива и двадцать
четыре бутылки лимонада. Если считать по нынешнему курсу... Сейчас, погоди... Четырежды
восемь - тридцать два и плюс четыреста восемьдесят... Это значит... пятьсот, пятьсот