Page 168 - Ленька Пантелеев

- Ты будешь с ним по-прежнему дружить? - спросила Александра Сергеевна.
- Нет, - не задумываясь, ответил Ленька. - Не буду.
ГЛАВА XII
Через неделю Александра Сергеевна начала работать на "Треугольнике". В этот же день
Ленька в первый раз пошел в школу. Он шел туда счастливый, полный самых радужных
надежд. Но и на этот раз ему не повезло с учением.
Он поступил в школу, в которой когда-то до революции училась его тетка. Именно тетка
и настояла, чтобы его туда отдали. В царское время это была частная женская гимназия, так
называемая "гимназия Гердер". Сейчас это была советская Единая трудовая школа номер
такой-то, но ничего, кроме названия, в этой школе советского не было. На четвертом году
революции здесь еще сохранились нравы и порядки, от которых Ленька давно успел
отвыкнуть. Внешне все было как полагается: учились, как и в других школах, по программам
Наробраза, на собраниях пели "Интернационал", в актовом зале на стенах висели портреты
советских вождей... Но в классе "Д", куда был зачислен Ленька, еще доучивались бывшие
"гердеровки" и мальчики из соседней Реформатской школы, бывшие классные дамы
преподавали ботанику, пение и немецкий язык, и даже заведовала школой сестра бывшей
владелицы гимназии мадам Гердер, или "Гердериха", как называли ее за глаза ученики.
Впрочем, это прозвище Ленька слышал не часто, потому что в классе учился племянник
Гердерихи - Володька Прейснер, поэт, шахматист и редактор классного журнала "Ученик".
За одной партой с Прейснером восседал долговязый силач Циглер, сын владельца
музыкального магазина. За Ленькиной спиной сидела девочка - дочь евангелического пастора.
Какая-то великовозрастная девица с голыми коленками разгуливала по школе в широкополой
бойскаутской{246} шляпе. Слово "господа", давно уже отвергнутое и забытое советскими
людьми, звучало в этой школе на каждом шагу. Слова "товарищи" не употребляли даже
учителя. Обращаясь на уроках и на собраниях к ребятам, они говорили:
- Дети!..
Уже в первый день на уроке географии, когда вызванный к доске Ленька крикнул
расшумевшимся ребятам: "Товарищи, тише!" - кто-то с задней парты угрожающе пробасил:
- У нас товарищей нет!..
А в перемену Ленька услышал, как за его спиной какая-то девочка пропищала:
- Гусь свинье не товарищ...
С первых же минут пребывания в школе он понял, что долго здесь не удержится. Не
успев сказать со своими одноклассниками и двух слов, он уже чувствовал, что в классе он
чужой, что и ребята и учителя смотрят на него если не враждебно, то во всяком случае
холодно и недружелюбно. Во всем классе нашлось лишь пять или шесть человек, которых он
мог и в глаза и за глаза, и в разговоре и в душе называть товарищами. Всё это были мальчики
из простых семей: сын портного Изя Шнеерзон, сын живописца Котелев, сын сиделки из
Максимилиановской лечебницы хромоногий Федя Янов...
С Шнеерзоном Ленька сидел за одной партой. Этот худенький, болезненный
большеглазый мальчик в коротенькой залатанной курточке однажды очень удивил Леньку,
сказав ему после перемены:
- Не слушай их. Они дураки. Они и меня тоже дразнят.
- Кого? Почему? - не понял Ленька. - Меня не дразнят.
Изя смутился, заерзал на скамейке, покраснел до корней волос и пробормотал:
- Они про тебя всякие гадости говорят.
Ленька не успел спросить: какие гадости? В класс вошла учительница, начался урок.
После урока он почему-то не стал возобновлять этого разговора. Изя тоже молчал. Но скоро
Ленька понял, в чем дело.
Его очень обрадовало, когда он узнал, что в классе издается литературный журнал.
Правда, журнал ему не нравился. В "Ученике" печатались главным образом старомодные
альбомные стишки, основным поставщиком которых был сам редактор Володя Прейснер. В
этих стихах воспевались розы и соловьи, розы рифмовались с морозами, любовь - с кровью...