Page 19 - Партизанка Лара

Значит, если она ослушается, этот фашист её убьёт. Значит, теперь ничего нельзя.

Нельзя свободно ходить по деревне. Нельзя запеть советскую песню. Нельзя жить, как
привыкла. Нельзя.

Теперь, что бы она ни делала, куда бы она ни пошла, на пути встанет солдат в куцей
шинели и будет цурюкать на неё своим немецким голосом. Теперь он здесь командует. Он
— враг.

Куда от него убежать, куда кинуться?..

Девочка растерянно огляделась. Только сейчас она заметила, что чуть поодаль, на
противоположной стороне улицы, толпится народ. Там были Фрося и Рая. И боком-боком
— а вдруг и сюда нельзя, вдруг немец выстрелит! — Лара перешла улицу и приткнулась к
ним.

Все смотрели на остановившуюся возле колодца немецкую машину. Её окружили солдаты
в куцых шинелях. Но посреди круга перед немецким офицером понуро стоял человек в
пиджаке.

Лара узнала его сразу: это был дядя Родион.

И сразу же девочка забыла, что дядя выгнал её из дома.

Какие могут быть счёты, какие обиды, если человек у фашистов в плену!

— Забрали! — взвизгнула Лара. — Моего дядю забрали!..

Она хотела рвануться на помощь, но Раины пальцы вцепились в её плечо.

— Куда! Кого пожалела, кого выручать собралась? Да он немцам, гадюка, продался. Он
теперь староста у нас.

— Думает на колхозном добре разжиться, — откликнулся из толпы чей-то молодой
гневный голос.

А другой голос, постарше, добавил:

— Чего хорошего ждать от человека, который выгнал из дома родную мать…

Дядя Родион вытянул шею, прислушиваясь.

Обернулся и немецкий офицер. Он заметил выступившую из толпы большеглазую,
кудрявую девочку.

Её каштановые волосы отливали на солнце рыжинкой. Будто искорки вспыхивали на
завитках.

— Карош! — показывая переводчику на Лару, сказал офицер. — Карош!.. Ком гер,
медхен!