Page 54 - Партизанка Лара

— За здравие подавала записочку или за упокой? — просунув голову в дверь,
полюбопытствовала попадья.

— За здравие! — засмеялась Лара. — За упокой — это пусть фрицы подают.

Теперь девочкам надо было осмотреть церковь, где они будут распространять листовки. В
церкви было ещё пусто. Какая-то старушка в тёмном платочке затыкала берёзовые ветки
за образа.

В Ленинграде Лара однажды ходила на экскурсию в музей-в Исаакиевский собор. Там
девочку поразили колонны-огромные, в два обхвата, гладкие и холодные, как лёд. И пол
был тоже холодный и такой гладкий, что ноги разъезжались, как на катке.

Но самое удивительное там было эхо. Скажешь слово — и над твоей головой загудит. Ты
уже замолчал, а всё ещё гудит, всё ещё летает под куполом твой голос. Такой он высокий,
Исаакиевский собор!

А в неведринской церкви потолок был низкий, пол деревянный, облезлый — не на что
смотреть. Лару заинтересовала лишь стеклянная чашечка, висевшая перед иконой на
тоненьких цепочках. Сквозь её прозрачные, изумрудного цвета стенки просвечивал
огонёк. Он горел ровно, не чадил, как партизанская коптилка.

— Бабушка! — самым ласковым голосом спросила Лара старушку. — Где вы жир для
своей коптилки достаёте? И нам охота такой жир достать!

— Озорница, безбожница! Священную лампаду коптилкой называет да ещё задом стоит к
алтарю.

— Фрося, а что такое алтарь? — прошептала Лара, выждав, когда вдали затихли сердитые
старушечьи шаги. — Нам на экскурсии это не объясняли.

— Я тоже не очень знаю. Ну, место такое, где священник читает молитвы. Вон там, за
перегородкой. Я только знаю, что женщинам в алтарь ходить запрещено.

— Это почему же? У нас женщины равноправные. Я бы на их месте уже из-за одного
этого не стала бы в церковь ходить.

Постепенно церковь наполнилась народом. Стало душно. Запахло, как в бане,
человеческим потом и берёзовым листом.

Служба началась. Священник нараспев произносил слова молитвы, и в ответ ему глухо
гудел хор.

Если молитва была особенно важная, все кланялись или становились на колени. Стоило
наклониться белевшему впереди женскому платочку, и, словно полевые цветы под
ветром, начинали склоняться и другие, белые, голубые и коричневые платки.

Вместе со всеми наклонялась и Лара. В это время было всего удобнее опустить в чью-
либо кошёлку листок. У девочки было такое чувство, словно она с вышки прыгает в море.
И страшно и весело.