Page 33 - Приключения Кроша

Тогда отец Инны Макаровой спрашивает:
«Где тот прекрасный молодой человек, который вытащил вас из воды?»
Майка улыбается еще печальнее:
— «Не знаю…»
«Позвольте, — удивляется отец Инны Макаровой, — как вы не знаете? С ним вы
пришли на пляж и с ним ушли».
Майка стоит как громом пораженная. Берет меня за руку и дрожащим голосом
спрашивает:
«Сережа! Почему ты мне не сказал?»
Я равнодушно отвечаю:
«Какое это имеет значение?»
И отхожу в сторону.
Весь вечер Майка смотрит на меня и терзается мыслью о том, как она была ко мне
несправедлива…
И все девчонки с восхищением смотрят на меня. Я брожу некоторое время по залу и
ухожу домой.
Потом мы с Майкой поступаем в разные институты и перестаем видеться.
И вот случайно, через год или через два, мы встречаемся… Я уже заслуженный мастер
спорта, чемпион страны по…
Тут я стал думать, в каком виде спорта я буду чемпионом. Думал долго. И не успел
подумать, что произошло во время нашей случайной встречи с Майкой.
По-видимому, я заснул…

10

На следующее утро, ровно в семь часов, мы со Шмаковым были в гараже.
Что я особенно ценю в Шмакове Петре, так это его точность. Договорились в семь, он и
пришел в семь. При всей своей медлительности Шмаков не лишен чувства ответственности.
Зато Игорь явился без пяти восемь. А Вадим прискакал, когда мы уезжали. И поэтому
они не увидели утреннего выезда машин на линию.
Мощное зрелище! Шмаков Петр даже рот разинул от удивления. Громадные грузовики и
самосвалы выезжали из ворот на полной скорости, один за другим, нескончаемым потоком
мчались по шоссе и растекались по улицам города. Я бы все отдал, только бы вот так, за рулем,
на полном газу, промчаться в этой могучей колонне.
Мы со Шмаковым стояли у гаража и смотрели на мелькавшие в кабинах лица шоферов.
За рулем, да еще в колонне, они выглядят совсем не так, как обычно, гораздо внушительнее и
мужественнее. Вот что значит вести машину!
И сама автобаза в этот ранний час выглядела гораздо оживленнее и, я бы даже сказал,
красочнее. Из репродуктора доносился звонкий, требовательный голос диспетчера: «Водитель
такой-то, получите путевые документы!.. Водитель такой-то, приготовьте прицеп! Водитель
такой-то, срочно явитесь к начальнику эксплуатации!..» Шоферы выбегали из диспетчерской,
на ходу засовывали путевку в карман, садились в кабины и выезжали из ворот, пристраиваясь
в хвост колонне… Суетился кладовщик, выдавая бочки, брезенты, инструмент… Слесари
ночной бригады торопились закончить свои недоделки. На мойке в облаках водяных брызг
домывались последние машины. Все торопились, спешили, шумели… Но этот шум и спешка
были утренние, бодрые, свежие и радостные. И машины выезжали тоже свежие, чистые,
блестящие… А вечером они вернутся запыленные, испачканные цементом, известью,
кирпичной крошкой, честно отработавшие свой тяжелый, трудовой день.
В середине двора стоял директор Владимир Георгиевич и молча наблюдал за
происходящим. Он ни во что не вмешивался, не отдавал никаких приказаний, никому ничего
не говорил. Мимо него пробегали люди, проезжали машины, а он только молча смотрел. Но
здесь, во дворе, спокойный и молчаливый, он тоже выглядел гораздо внушительнее, чем в