Page 46 - Приключения Кроша

Шмакова Петра подхватили под руки его дедушка и бабушка и уволокли домой. На это
было смешно смотреть.
Шмаков Петр тащился между ними, как Гулливер меж двух лилипутов.
Вокруг Вадима вертелись его сестры, довольно противные девчонки, этакие маленькие
кривляки и ломаки.
Потом вышел директор, взял меня за плечи, повертел во все стороны и сказал:
— Живы, здоровы… А какую панику устроили…
И засмеялся. Но это был смех сквозь слезы…
Мать Вадима склочным голосом заявила:
— Все равно вы за это ответите!
Директор моментально скис, опустил руки, понурил голову и отправился к себе в
кабинет.
Мне даже стало его жаль. Честное слово! Если такие мамаши, как мамаша Вадима,
подымут склоку, ему не обобраться неприятностей. А он совсем ни при чем…
Я заметил матери Вадима:
— Пожалуйста, не устраивайте склоку.
— Сергей! — закричала моя мама и сделала большие круглые глаза, как всегда, когда ей
казалось, что я говорю или поступаю невежливо.
Вадим тоже сказал своей мамаше:
— Не говори, чего не знаешь!
— Я с тобой дома поговорю! — ответила мамаша, схватила Вадима за плечи и потащила
домой.
Обе сестренки вприпрыжку побежали за ними.
Ребята по-прежнему не отходили от меня. Майка смотрела на меня с таким
восхищением, что мне даже стало неудобно.
Игорь тоже был здесь. По его лицу я видел, что он завидует мне. Завидует, что я в центре
событий. Ему хотелось быть сейчас на моем месте. А когда я переворачивался с машиной, ему
небось не хотелось!
— Пойдем домой, Сережа! — сказала мама.
— Сейчас, — ответил я и обратился к ребятам: — Тут идут всякие разговоры, готовятся
разные склоки. Так вот, имейте в виду, во всем виноваты мы сами, и больше никто.
Наталья Павловна недовольно проговорила:
— Без тебя разберутся, кто в чем виноват.
Я сказал:
— Справедливость восторжествует.
— Хорошо, хорошо, — торопливо ответила Наталья Павловна, — во всем разберутся, не
беспокойся! А пока иди домой, переодень брюки.
— Есть вещи поважнее брюк, — возразил я.
В окружении ребят мы с мамой пошли домой. Всю дорогу я доказывал ребятам, что во
всем виноваты мы сами, и больше никто. Но ребят это мало интересовало. То есть мало
интересовало, кто виноват. Их интересовали мои ощущения в тот момент, когда машина
переворачивалась. На это я ответил, что никаких ощущений у меня не было.
Такой ответ их не удовлетворил, и они спросили, что я все же чувствовал?
Я ответил, что ни черта не чувствовал.
…Не буду расписывать того, что произошло дома. Надоело! Я, наверно, раз двадцать
рассказал маме, как все было. Потом еще раз двадцать папе, когда тот пришел с работы.
Папа взял у меня учебник автомобильного дела, тщательно разобрался, каким образом
вывернуло рулевую тягу и отчего машина потеряла управление. Потом положил перед собой
лист чертежной бумаги и нанес на нем схематический чертеж аварии. После этого объявил,
что ему ясна вся картина. И, когда он это объявил, мы легли спать.

16