Page 51 - Приключения Кроша

Как я сразу не догадался, что Игорь высосал все из пальца? Хотел огорошить меня,
подавить своей осведомленностью. Не хотел, чтобы я писал заявление, вот и придумал эту
чепуху. А я принял всерьез. А Лагутин воспользовался моей глупостью. И с моей помощью
заметает следы. Ведь амортизаторы взял он. Это теперь совершенно ясно.
Я был убежден, что все меня презирают. У меня было отвратительно на душе. Я не мог
никому смотреть в глаза. Пусть бы лучше обругали меня! Но меня не ругали. Не хотели снова
поднимать этот разговор. И правильно. Все проявляют такт, и только я показал себя дураком.
Ужасное положение!
В довершение всего Игорь растрепал эту историю ребятам.
Майка вызвала меня из гаража и спросила:
— Сережа, что произошло у тебя с Зуевым?
Я молчал. Что я мог сказать? Что бы я ни говорил, все равно я буду выглядеть болтуном.
— Неужели ты мне не доверяешь? — настаивала Майка.
Я мрачно проговорил:
— Ничего особенного. Трепанул языком как дурак.
— Все же?
Я рассказал, как хотел написать заявление в защиту Зуева, как мне Игорь сказал насчет
амортизаторов и как я сдуру ляпнул про них Лагутину.
— Напрасно ты огорчаешься, — сказала Майка, — ведь ты хотел сделать лучше.
— «Хотел»! А что получилось? Все теперь на меня косятся.
— Покосятся и перестанут. Ты чересчур все переживаешь. Даже не похоже на тебя. Ведь
ты умен и рассудителен.
Мне было приятно, что Майка так хорошо меня понимает. Но было неудобно, что ей
приходится утешать меня. Значит, я выгляжу очень жалким.
— Игорь меня подвел, вот кто! — сказал я. — Я не хочу на него сваливать, но подвел он.
Как ему все легко сходит! Просто удивительно.
— Потому что Игорь неискренний, а ты искренний, — сказала Майка.
Это тоже было приятно слышать. Но мне всегда неудобно, когда меня хвалят. Я не знаю,
как на это реагировать. Соглашаться нескромно, а отрицать… Зачем же отрицать?!
— Если бы все люди были искренни, — сказал я, — то все было бы гораздо легче и
проще.
Майка с этим согласилась.
Разговор с Майкой меня не успокоил. Приятно получить товарищескую поддержку.
Больше всего я боялся, что Майка тоже сочтет меня сплетником и болтуном. Я был рад, что
она меня им не сочла. Но того, что знает и понимает Майка, не знают и не понимают другие.
Все меня презирали, и я себя чувствовал каким-то отщепенцем.
Я бродил по автобазе и не находил себе места. У меня было такое состояние, будто я для
всех здесь чужой. До меня доносились звонкие удары ручника и глухие — молота. Шипели
паяльные лампы, стрекотала сварка, пахло ацетоном, шумел компрессор, за стеной слышались
хлюпающие звуки — мотор обкатывали на стенде… Но эти привычные шумы и запахи
производства только подчеркивали, что люди работают, им хорошо и весело, они безмятежны,
у них чистая совесть, и только я здесь чужой, презираемый всеми человек.
Я увидел Вадима. Он стоял в дверях центрального склада, где сейчас работал. Он
помахал мне рукой и исчез в складе. Я пошел за ним туда.
Склад — это единственное место на автобазе, которое я не люблю. Высокие, до потолка,
стеллажи образуют узкие проходы, тесные и темные. На полках, в клетках и ящиках лежат
части и детали, над ними длинные номера. Вадим даже не знает названий деталей. Скажешь
ему: «Дай гайки крепления колеса!» А он спрашивает номер. Как будто номер легче
запомнить, чем название. Канительная, бюрократическая работа. Не понимаю, почему она
нравится Вадиму?..
Заведующего складом не было. Вадим восседал за его столиком. Я сел напротив. Вадим
посмотрел на меня: