Page 48 - Приключения Кроша

— Закон тяготения… А если перестанет действовать? Что в небе получится? Полный
кавардак.
В ответ Шмаков начал почему-то объяснять Зуеву теорию относительности. Шмаков сам
ее не понимал и плел несусветную чепуху. А Зуев одобрительно кивал головой.
Когда Зуев отошел, я сказал Шмакову насчет несправедливого выговора.
Шмаков подумал и ответил:
— Плевать!
Вадим тоже отнесся к этому равнодушно:
— Ха, подумаешь!
Вадим по-прежнему носился по автобазе. И нельзя было понять, где он работает.
…После работы мы собрались на пустыре и начали разбирать машину. Ту, что
притащили из Липок.
В помощь нам дали Зуева. Он на автобазе вроде затычки. Некому поручить — поручают
Зуеву. Подходили к нам и главный инженер и бригадир Дмитрий Александрович. Но
практически руководил Зуев.
Одни ребята снимали кузов, другие кабину, третьи вынимали мотор. Мальчики
отъединяли крепления, снимали агрегаты, девочки промывали в керосине болты, гайки,
шурупы. В машине почти десять тысяч всяких деталей. Проканителились до вечера.
На следующий день мы сняли с нее передний и задний мосты, рессоры, руль и развезли
их по цехам. На пустыре осталась одна рама. Потом мы и раму стащили на сварку. Остались
одни только деревянные подставки. Потом и их кто-то уволок.
Все работали хорошо. Как говорит Наталья Павловна, «с увлечением». Всем было
приятно сознание, что из старой лайбы получится новая машина. Все понимали, что
восстановить машину — большое дело. И работали с энтузиазмом.
Меня тоже воодушевляла мысль, что из металлолома мы соберем настоящую машину. И
мне было приятно сознавать, что мы со Шмаковым Петром научились кое-что делать. Даже
лучше, чем другие ребята. Они знали только отдельные части машины, а мы — машину в
целом. И Зуев привык работать с нами, доверял нам. Если кто-нибудь из ребят обращался к
нему с вопросом, он кивал мне или Шмакову Петру, мол, покажите. Мы со Шмаковым
показывали. Наш авторитет очень возрос.
Раньше Зуев меня не интересовал. Даже не нравился. Казался каким-то чокнутым. Меня
смешили его глубокомысленные разговоры со Шмаковым Петром.
Но постепенно я изменил к нему отношение. Прежде всего потому, что с ним приятно
было работать. С другими слесарями мы нервничали, боялись, что не так получится. А Зуева
мы не боялись. Он никогда не делал нам замечаний. Даже если мы делали неправильно,
говорил:
— Ничего, хорошо. А здесь малость поправим.
И переделывал за нами.
Мне понравилось, как благородно вел он себя в Липках, во всей истории с аварией. Даже
не обругал нас. Получил за нас выговор и ничего, молчит. Другой бы хоть сказал: «Вот как
из-за вас мне досталось» или еще что-нибудь в этом роде. Зуев ничего не сказал.
Чем большим уважением проникался я к Зуеву, тем сильнее переживал несправедливый
выговор, полученный им из-за нас. Незаметный, благородный человек. Не умеет постоять за
себя.
В первую минуту, когда Игорь намекнул мне, что Зуева подозревают в подмене
амортизаторов, я хотя и удивился, но не придал этому большого значения. А теперь я понял,
что это очень серьезно. Если на Зуева свалили аварию, то могут свалить и амортизаторы.
Сошло с одним, сойдет с другим. Безответный человек, вали на него что угодно!
И он даже не подозревает об опасности. Спокойно работает и не знает, какая угроза
нависла над ним…
Что же делать при таких обстоятельствах? Предупредить его? Он не поверит, ничего не
предпримет, махнет рукой. Да и как скажешь человеку, что его подозревают в воровстве?