Page 7 - Привидение в инженерном замке

человека… Явилась ли это сама душа покойника в новой оболочке, полученной ею в другом
мире, из которого она вернулась на мгновение, чтобы наказать оскорбительную дерзость,
или, быть может, это был еще более страшный гость, – сам дух замка , вышедший сквозь пол
соседней комнаты из подземелья!..

Глава девятая

Привидение не было мечтою воображения – оно не исчезало и напоминало своим
видом описание, сделанное поэтом Гейне для виденной им «таинственной женщины»: как то,
так и это представляло «труп, в котором заключена душа». Перед испуганными детьми была
в крайней степени изможденная фигура, вся в белом, но в тени она казалась серою. У нее
было страшно худое, до синевы бледное и совсем угасшее лицо; на голове всклокоченные в
беспорядке густые и длинные волосы. От сильной проседи они тоже казались серыми и,
разбегавшись в беспорядке, закрывали грудь и плечи привидения!.. Глаза виделись яркие,
воспаленные и блестевшие болезненным огнем… Сверканье их из темных, глубоко впалых
орбит было подобно сверканью горящих углей. У видения были тонкие худые руки, похожие
на руки скелета, и обеими этими руками оно держалось за полы тяжелой дверной
драпировки.
Судорожно сжимая материю в слабых пальцах, эти руки и производили тот сухой
суконный шелест, который слышали кадеты.
Уста привидения были совершенно черны и открыты, и из них-то после коротких
промежутков со свистом и хрипением вырывался тот напряженный полустон-полувздох,
который впервые послышался, когда К-дин взял покойника за нос.

Глава десятая

Увидав это грозное привидение, три оставшиеся на ногах стража окаменели и замерли
в своих оборонительных позициях крепче К-дина, который лежал пластом с прицепленным к
нему гробовым покровом.
Привидение не обращало никакого внимания на всю эту группу: его глаза были
устремлены на один гроб, в котором теперь лежал совсем раскрытый покойник. Оно тихо
покачивалось и, по-видимому, хотело двигаться. Наконец это ему удалось. Держась руками
за стену, привидение медленно тронулось и прерывистыми шагами стало переступать ближе
ко гробу. Движение это было ужасно. Судорожно вздрагивая при каждом шаге и с мучением
ловя раскрытыми устами воздух, оно исторгало из своей пустой груди те ужасные вздохи,
которые кадеты приняли за вздохи из гроба. И вот еще шаг, и еще шаг, и, наконец, оно
близко, оно подошло к гробу, но прежде, чем подняться на ступени катафалка, оно
остановилось, взяло К-дина за ту руку, у которой, отвечая лихорадочной дрожи его тела,
трепетал край волновавшейся гробовой кисеи, и своими тонкими, сухими пальцами отцепило
эту кисею от обшлажной пуговицы шалуна; потом посмотрело на него с неизъяснимой
грустью, тихо ему погрозило и… перекрестило его…
Затем оно, едва держась на трясущихся ногах, поднялось по ступеням катафалка,
ухватилось за край гроба и, обвив своими скелетными руками плечи покойника, зарыдало…
Казалось, в гробу целовались две смерти; но скоро это кончилось. С другого конца
замка донесся слух жизни: панихида кончилась, и из церкви в квартиру мертвеца спешили
передовые, которым надо было быть здесь, на случай посещения высоких особ.

Глава одиннадцатая

До слуха кадет долетели приближавшиеся по коридорам гулкие шаги и вырвавшиеся
вслед за ними из отворенной церковной двери последние отзвуки заупокойной песни.
Оживительная перемена впечатлений заставила кадет ободриться, а долг привычной