Page 33 - Ночевала тучка золотая

прямо через край. А вскоре и муки не стало, колония перешла на самостоятельную добычу
съестного, впрочем, большинству это было не в новинку. Кузьменышам тоже.
Устроившись вполне прилично в уголке за печкой, которая пока не грела, но ведь
катила зима — и тут Кузьменыши смотрели далеко вперед, дальше других, — братья
произвели проверку наличных ценностей.
В их загашнике, устроенном невдалеке, у берега Сунжи, мелководной и рыжей
речонки, лежали спички, плоские, заграничные, из союзнического пакета, два презерватива,
пакет, прозрачный, красивый, ключи от вагона, стыренные из кармана проводника, когда он
описывал братьям названия гор, тридцатка, потершаяся на сгибах от частого пользования, и
несколько картофелин, утащенных у того же простодушного раззявы проводника.
В сравнении с томилинскими заначками это было куда больше, а больше всегда лучше.
Лаз, устроенный в бывшей звериной норе, братья расширили, чтобы можно было
упрятать и кое-что еще, если появится.
И оно появилось, хоть и не сразу.
Следующее, что совершили в .своей новой жизни Кузьменыши: провели обследование
самой колонии, тоесть тщательно осмотрели ее территорию, все помещения, углы, чердаки.
Начали они по привычке с хлеборезки, которая до поры пустовала. Кроме гирь да весов
— они виднелись через окно, — не было там ничего. Замочек же на дверях висел хлипкий, а
окна без железных решеток.
Все это Кузьменыши отметили как некоторый прогресс в сравнении с Томилином.
Занятным показалось и то, что столовку с кухней неосмотрительно разместили рядом со
спальней мальчиков. При случае надо бы поискать ходы на кухню с этой, не охраняемой
никем стороны. Хотя кухни в том понимании, к какому привыкли братья, тут тоже не было.
Затируху варили сами девочки прямо на улице, на таганке. Да и не стоила она того,
чтобы братья захотели ее стащить.
В столовку при желании можно было проникнуть на обед и раз, и другой. Тем более
что братья и здесь, на месте, с первых же дней всех успели своим сходством запутать и
одурачить.
Обменивались койками, обменивались одеждой, ложками, мисками, даже привычками,
если это было возможно.
Так что однажды кто-то из ребят вполне искренне воскликнул:
— А вы сами-то, братцы, хоть помните, кто из вас какой брат? Кто Сашка, а кто
Колька?
Братья, не задумываясь, отвечали, что они этого не помнят, чем заморочили остальных
еще больше. Спальня грохнула так, что заглушила дальние взрывы в горах, но уж кто
смеялся по-настоящему, так это сами братья. Начиналось дуракавалянье, а уж в нем
Кузьменыши чувствовали себя, как мальки в воде.
Обследовали они директорский кабинет и, особенно, рядышком, склад вещей.
У директора поживиться пока было нечем, и это невыгодно отличало нынешнего
директора от томилинского жулика, которого, конечно, не раз пытались обобрать
воспитанники, да звери-собаки мешали.
На складе же, куда удалось всунуть нос, кроме мешков с тряпками, стояла лишь фляга с
постным маслом, ее-то и взяли братья под наблюдение.
Тем более что и замок, и задвижка были примитивны: пальцем можно открыть.
Слоняясь у дверей склада, наткнулись на Регину Петровну. Она жила тут же,
рядышком, за углом.
Крошечная комнатушка с торца дома, две железные койки, такие же, как у колонистов,
тумбочка.
Но уже на окошке красовалась занавесочка, на койках какие-то непривычные для глаза
цветные покрывала, на полу у порога коврик, и еще зеркало, небольшое, в деревянной оправе
на стене.
Кузьменышам, которых воспитательница пригласила в дом, все это показалось