Page 10 - Звездные корабли

английский пароход и, словно что-то вспомнив, устремился к концу мостика. Оттуда хорошо
были видны только что покинутые пристань и город. С ужасом смотрел ученый, как
гигантский вал еще больше вырос у самого берега, как стена движущейся воды заслонила от
моря и зелень садов, и белые домики города, и прямые, четкие линии пристаней…
– Вторая! Вторая! – закричал старший помощник прямо над ухом Давыдова.
Действительно, второй гигантский вал несся на судно. Его приближение не было
замечено, словно громадная волна тайно подкралась, внезапно вспучившись со дна океана.
С ревом поднимался этот закругленный сверху водяной хребет, как будто рыча от
накипавшего в нем бешенства. И опять остановленное судно судорожно заметалось под
тяжестью чудовищной волны, отчаянно борясь за свое существование. Вал скользнул за
корму, череда его меньших спутников предстала перед «Витимом». Две-три минуты отдыха
– и третья исполинская волна вздыбилась над морем. На этот раз машины, послушные
телеграфу в руке капитана, своевременно сработали назад, толчок был мягче, и корабль
легче поднялся на гребень волны.
Эта борьба с таинственными волнами при странном отсутствии ветра и ясном,
солнечном дне продолжалась несколько минут. «Витим», начисто обмытый, отделавшийся
небольшими повреждениями, еще долго покачивался на ровной зыби, пока капитан не
убедился, что опасность миновала, и не повернул корабль обратно в порт.
Всего час назад Давыдов любовался красивым городком с мостика «Витима». Теперь
берег был неузнаваем. Исчезли пестрые цветники, правильные аллеи. Вместо них груды
поваленных балок, куски изуродованных крыш и обломки вперемешку с корявыми
безлистыми сучьями обозначали место, где были прибрежные дома. Густая роща у края
бухты, там, где купалась веселая молодежь, превратилась в болото с редкими
расщепленными пнями. Несколько больших каменных домов, стоявших вдоль пристани,
угрюмо смотрели черными провалами окон. А у подножия их громоздились наваленные как
попало разбитые деревянные домики и лавки.
Большой моторный катер, выброшенный на сушу, увенчивал все это скопище
обломков, словно памятник победы грозного моря.
Извиваясь по слоям свеженанесенного песка, повсюду текли ручьи соленой воды,
поблескивая на солнце. Жалкие фигурки людей копошились среди развалин, отыскивая
погибших или спасая остатки своего имущества.
Потрясенные советские моряки молчаливо столпились на палубе и хмуро смотрели на
берег, не в силах радоваться собственному спасению. Едва только «Витим» снова
пришвартовался к уцелевшей бетонной пристани и капитан обратился к команде с призывом
помочь жителям, как на корабле, кроме вахтенных, не осталось ни одного человека.
Давыдов вернулся на корабль вместе с командой только к ночи, угрюмо умылся,
перевязал пораненную руку и долго ходил по палубе, дымя папиросой.
Не успел еще пострадавший от страшных волн остров скрыться за горизонтом, как к
Давыдову явился второй механик, председатель судкома, и упросил его «рассказать ребятам,
что это такое было». Беседу решили провести прямо на палубе. Никогда еще профессор не
выступал в такой своеобразной обстановке. Слушатели собрались толпой, сидя, стоя и лежа
у первого трюма, а Давыдов опирался на закрытую чехлом лебедку, служившую ему
кафедрой. Безмятежно спокойный океан не задерживал хода стремившегося к родине
корабля.
Профессор рассказал морякам о Тихом океане – гигантском углублении на поверхности
Земли, занятом величайшей водной массой планеты. Вокруг этого углубления, недалеко от
материков, кольцом проходят цепи исполинских складок земной коры, медленно
выпучивающихся со дна глубочайших впадин. Все цепи островов – Алеутских, Японских,
Зондских – именно и представляют собой образующиеся в настоящий момент складки.
Смятие складок неуклонно продолжается; каждая складка, вершина которой и есть тот
или другой из перечисленных островов, поднимается все выше, иногда со скоростью до двух
метров в год, и в то же время все более наклоняется в сторону океана.