Page 359 - Два капитана

Васильевну, и как ему не повезло, и как он верен ее памя­
ти,— вот почему он так пристально следил все эти годы
за Катиной жизнью.
Потом он спохватился и сказал, что мне лучше уйти:
— Без тебя мне будет удобнее говорить с нею.
Он проводил меня, и мы расстались до завтра.
Было еще совсем светло, когда я вышел на улицу;
солнце еще заходило, отражаясь в окнах на другой сторо­
не Садовой.
Я стоял у подъезда и смотрел вдоль улицы — оттуда
должна была прийти Катя. Должно быть, я довольно
долго ждал, потому что окна стали темнеть по очереди,
слева направо. Потом я увидел ее — и вовсе не там: она
вышла из Оружейного переулка и стояла на тротуаре, до­
жидаясь, пока проедут машины. Мне стало почему-то
страшно, когда я увидел, как она переходит улицу, задум­
чивая, в том самом платье, в котором она была у Большо­
го театра, и очень грустная. Теперь она была совсем близ­
ко, но она шла опустив голову и не видела меня. Впрочем,
я и не хотел, чтобы она меня видела. Я мысленно пожелал
ей бодрости и всего самого лучшего, что я только мог по­
желать ей в эту минуту, и до самого подъезда проводил ее
взглядом. Она исчезла в подъезде, но мысленно я шел за
нею — я видел, как Иван Павлыч встречает ее, волнуясь
и стараясь казаться совершенно спокойным, и как он дол­
го, нервно вставляет папиросу в свой длинный мундштук,
прежде чем начать разговор.
Теперь окна стали быстро темнеть, и красноватый
отсвет держался только в двух крайних окнах крайнего
дома, выходящего на Оружейный; в этом доме, когда я
учился, был художественный подотдел Московского Со­
вета.
Было только восемь часов, и мне не хотелось идти до­
мой. Я долго сидел в садике какого-то дома; из этого са­
дика был виден подъезд нашей школы. Несколько раз я
заходил во двор, чтобы посмотреть, не зажегся ли уже
свет в квартире Кораблева. Но они говорили в сумер­
ках — Иван Павлыч говорил, а Катя слушала и молчала.
Другой разговор представился мне, когда я смотрел
на эти темные окна: так же вдруг вставал и начинал рас­
хаживать по комнате Кораблев, сложив руки на груди, не
находя себе места. И Марья Васильевна сидела выпря­
мившись, с неподвижным лицом и иногда поправляла
356