Page 362 - Два капитана
P. 362
Решительная, бледная, она ходила, громко разговари
вала, распоряжалась. Но это было спокойствие потрясен
ного человека, и я чувствовал, что сейчас не нужно гово
рить ни о чем. Я только крепко пожал ее руки и поцело
вал их, и она в ответ Тихонько сжала мои пальцы.
Но вот кто действительно растерялся — старушка. Она
сурово встретила меня, только кивнула и гордо прошла
мимо. Потом вдруг вернулась и с мстительным видом су
нула в чемодан какую-то блузку:
— И очень хорошо. А что же? Так и нужно.
Она долго сидела в столовой и ничего не делала,
только критиковала нашу укладку, а потом сорвалась и
как ни в чем не бывало побежала на кухню ругать дом
работницу за то, что та чего-то там мало купила.
— Я ей тыщу раз говорила: видишь ливер — бери,—
сказала она мне, вернувшись,— видишь заднюю часть хо
рошую — бери. «Да как же так, да я без вас не знаю».
А что тут знать? Нерешительная. Я таких терпеть не
могу.
— Бабушка, ничего не нужно,— сказала Катя.
— Не нужно? Как это так? Взяла бы.
Потом материальные заботы оставляли ее, и она начи
нала вздыхать и украдкой пить у буфета лавровишневые
капли. Время от времени она забегала куда-нибудь, где
никого не было, и уговаривала себя не волноваться. Но
недолго действовали на нее эти самоуговоры — и снова
нужно было бежать к буфету и украдкой пить лавровиш
невые капли...
Не много времени понадобилось нам, чтобы уложить
Катины вещи. У нее было мало вещей, хотя она уезжала
из дома, в котором провела почти всю свою жизнь. Все
здесь принадлежало Николаю Антонычу. Но зато из сво
их вещей она ничего не оставила,— она не хотела, чтобы
хоть одна какая-нибудь забытая мелочь могла ей напом
нить о том, что она жила в этом доме.
Она уезжала отсюда вся — со всей своей юностью, со
своими письмами, со своими первыми рисунками, которые
хранились у Марьи Васильевны, с «Еленой Робинзон» и
«Столетием открытий», которые я брал у нее в третьем
классе.
В девятом классе я брал у нее другие книги, и, когда
дошла очередь и до них, она позвала меня к себе и при
крыла дверь.
359