Page 506 - Два капитана

Легче потому, что, сопротивляясь всему, что принесла
блокада, я невольно сопротивлялась и собственному
горю. И Ромашов, как ни странно, понимал меня. Неда­
ром он совершенно перестал уговаривать меня уехать из
Ленинграда.
Он повторил свой рассказ, и я узнала много новых
подробностей, о которых в первый раз он не упомянул
ни слова. Когда Ромашов с лейтенантом тащили Саню
через болото, они сложили руки крестом, и он обнял их
руками за шеи. Одну из девушек звали Катей, и Саня
ужасно обрадовался и потом только и звал ее: «Катя,
Катя!» Когда Саня сказал: «А я думал, что мне придется
тебя опасаться», Ромашов только засмеялся в ответ, и
это действительно было смешно — каждую минуту в ро­
щице могли появиться немцы.
Это была правда, зачем ему лгать? Ведь если бы он
захотел обмануть меня, он просто показал бы газету, в
которой черным по белому напечатано, что Саня погиб.
Так он сказал — и это тоже было правдой. «Но ведь
это Ромашов,— так я говорила себе.— Ромашов с его не­
мигающими глазами. Ромашов, Сова, как называл его
Саня».
«Война меняет людей,— так я отвечала себе.— Он ви­
дел смерть; ему стало скучно в этом мире притворства
и лжи, который прежде был его миром. Он сделал для
Сани все, что мог,— и сделал именно потому, что
невозможно было предположить, что он способен
на это».
Как-то мельком я сказала ему, что была бы очень
рада увидеть Петю.
— Готово,— объявил он мне через несколько дней,—
завтра приедет.
Возможно, что это было простым совпадением, хотя
Ромашов уверял, что он устроил вызов через ректора
Академии художеств. Но прошло несколько дней, и Пегя
приехал.
Я не видела его три с половиной месяца. Я провожа­
ла его с чувством страха за его рассеянность, поэтич­
ность, погруженность в себя — черты, которые меньше
всего могли пригодиться ему на фронте. А в комнату
вошел крепкий, загорелый человек, не сутулый, как
прежде, а прямой, с прямым, уверенным взглядом.
Мы обнялись.
502