Page 510 - Два капитана

— Саня вернется, вернется,— говорил он. (И я слу­
шала, закрыв глаза и стараясь удержать дрожащие
губы.) — Все снова будет прекрасно, потому что у вас
такая любовь, что перед ней отступит самое страшное
горе: встретится, посмотрит в глаза и отступит. Больше
никто, кажется, и не умеет так любить, только вы и
Саня. Так сильно, так упрямо, всю жизнь. Где же тут
умирать, когда тебя так любят? Нельзя, никто бы ке
стал, я первый! А Саня? Да разве вы позволите ему
умереть?
Он говорил, я слушала, и на душе становилось легче.
Смутное, далекое воспоминание вдруг мелькнуло передо
мной: Саня спит одетый и усталый; ночь, но в комнате
светло. Худенький мальчик играет за стеной, а я лежу
на ковре и слушаю, слушаю, сжимая виски. «За горем
приходит радость, за разлукой — свиданье. Все будет
прекрасно, потому что сказки, в которые мы верим, еще
живут на земле...»
До фронта можно было доехать на трамвае. Петина
дивизия стояла теперь в Славянске. Он просил не про­
вожать его: это было рискованно, в Рыбацком без про­
пуска меня могли задержать. Но я поехала.
— Ну, задержат, подумаешь! Комендант меня уже
знает.
В трамвае было тесно, шумно, но мне все-таки еще
раз удалось просмотреть бабушкины письма. Петя на
днях получил от бабушки с одной почтой четыре закры­
тых письма и двенадцать открыток. Так и бывало в ге
дни в Ленинграде — по две — три недели с Большой
земли никто не получал ни слова, и вдруг приходила
целая пачка писем. Дома я успела прочитать только от­
крытки. В одной из них маленький Петя приписал
огромными, квадратными буквами: «Папа, у нас живет
кролик»,— и я так живо представила, как он пишет, на­
клоняя голову и поднимая брови,— с той милой манерой,
которую я любила и которая делала его похожим на
мать. Он был здоров, сыт и в безопасности, бабушка
тоже. Чего же еще желать в такое тяжелое время?
— Правда же, Петя?
— Конечно, да,— грустно отвечал он.— Но как я
скучаю без него, если бы вы знали!
Трамвай шел уже вдоль Рыбацкого. Кто-то сказал,
что на конечной остановке будут выпускать по одному,
506