Page 190 - Айвенго

мечом Финеаса!» Видение рассеялось, Конрад, но, проснувшись, я всё ещё слышал бряцание
их кольчуг и видел, как развевались полы их белоснежных мантий. И я поступлю так, как
они повелели мне: я очищу стены Храма, а нечистые камни, рассадник заразы, я вышвырну
вон.
- Подумай, преподобный отец,- сказал Монт-Фитчет,- ведь эта плесень благодаря
времени и привычке въелась глубоко. Твои преобразования будут праведны и мудры, но не
лучше ли приступить к ним осторожнее?
- Нет, Монт-Фитчет,- отвечал суровый старик.- Это нужно сделать резко и
неожиданно.Наш орден в очень тяжёлом положении,вся его будущность зависит от
настоящей минуты.Трезвость,самоотречение,благочестие наших предшественников повсюду
создали нам могущественных приверженцев. Наша надменность, наши богатства и
роскошное житьё восстановили против нас сильных врагов.Мы должны выбросить
накопленные сокровища, которые соблазняют великих мира сего, мы должны отбросить
всякую самонадеянность и надменность, потому что она обидна для них; мы должны
искоренить распущенность, которая опозорила нас на весь мир. Иначе, попомни моё слово,
орден рыцарей Храма исчезнет с лица земли, и народы не найдут его следов.
- Боже, сохрани и помилуй от такого бедствия! - молвил прецептор.
- Аминь!-торжественно произнёс гроссмейстер.-Но мы должны заслужить помощь
божию. Говорю тебе, Конрад: ни силы небесные, ни земные владыки не могут более терпеть
порочность нынешнего поколения.Почва,на которой мы строим своё здание,колеблется,чем
более мы стремимся возвеличиться, тем скорее обрушимся в бездну. Нужно вернуться назад,
доказать, что мы верные защитники креста и по своему призванию жертвуем не только
своими похотями и порочными склонностями, но и всеми удобствами, всеми утехами жизни,
даже семейными привязанностями, и действуем как люди, убеждённые в том, что многие
радости, вполне законные для других, для нас, воинов, посвятивших себя защите святого
Храма, незаконны и непростительны.
В эту минуту на дорожке сада появился оруженосец в поношенном платье
(новички,поступавшие на искус в этот монашеский орден,обязаны были одеваться в обноски
старших рыцарей). Он почтительно поклонился гроссмейстеру и молча остановился перед
ним, ожидая позволения говорить.
- Ну вот,- сказал гроссмейстер,- не приличнее ли выглядит Дамиан, облечённый в ризы
христианского смирения, в почтительном безмолвии перед своим начальником, чем два дня
тому назад, когда я застал его в пёстром наряде,прыгающим, словно попугай!Говори, мы
разрешаем тебе, зачем ты пришёл?
- Благородный и преподобный отец,- отвечал оруженосец, - у ворот стоит еврей и
просит дозволения переговорить с братом Брианом де Буагильбером.
- Ты хорошо сделал,что пришёл доложить мне об этом,-сказал гроссмейстер. - В нашем
присутствии каждый прецептор - такой же член ордена, как и остальная братия, и не должен
иметь своей воли, но обязан исполнять волю своего начальника. Как в писании сказано: «Что
достигло его слуха, в том и обязан мне послушанием…» А что касается этого Буагильбера,
то нам особенно важно знать о его делах, - прибавил гроссмейстер, обращаясь к своему
спутнику.

- По слухам,это храбрый и доблестный рыцарь, - сказал Конрад.
- Это слух справедливый,-сказал гроссмейстер. - В доблести мы ещё не уступаем
нашим предшественникам, героям креста. Но когда брат Бриан вступал в наш орден, он
казался мне человеком угрюмым и разочарованным.Казалось, что, произнося обеты и
отказываясь от мира, он поступал не по искреннему влечению, а скорее с досады на какую-то
неудачу, заставившую его искать утешения в покаянии.С тех пор он превратился в
деятельного и пылкого мятежника. Он ропщет,строит козни;он стал во главе тех, кто
оспаривает наши права. Он забыл, что власть наша знаменуется всё тем же символом креста,