Page 253 - Айвенго

бодрствовала у одра раненого Уилфреда Айвенго, - продолжала она с возрастающей
горячностью,- тебе нечего бояться в Англии, где и саксы и норманны наперебой будут
воздавать тебе почести.
- Твои речи, леди, хороши,- сказала Ревекка,- а твои намерения ещё лучше. Но этого не
может быть: бездонная пропасть пролегает между нами. Наше воспитание, наши верования
ни вам, ни нам не дозволяют перешагнуть через эту пропасть. Прощай, но, прежде чем я
уйду, окажи мне одну милость. Фата новобрачной скрывает твоё лицо; дай мне увидеть
черты, столь прославленные молвою.
- Они едва ли таковы, чтобы стоило на них смотреть, сказала Ровена,- но в надежде, что
и ты сделаешь то же, я откину фату.
Она приподняла фату и то ли от сознания своей красоты, то ли от застенчивости
покраснела так сильно, что её щёки, лоб, шея и грудь покрылись краской. Ревекка также
вспыхнула, но лишь на мгновение. Через минуту она справилась со своими чувствами, и
краска сбежала с её лица, как меняет цвет алое облако, когда солнце садится за горизонт.
- Леди,- сказала она,- ваше лицо, которое вы соблаговолили мне показать, долго будет
жить в моей памяти. В нём преобладают кротость и доброта, а если среди этих прекрасных
качеств можно найти оттенок мирской гордости или тщеславия, то можно ли винить плоть
земную в том, что она обладает земными свойствами? Долго буду я вспоминать ваше лицо и
благодарить бога за то, что покидаю моего благородного избавителя в союзе с той…
Глаза её наполнились слезами, и она умолкла, потом поспешно отёрла их и на
тревожные расспросы Ровены отвечала:
- Нет,я здорова,леди, совсем здорова. Но сердце моё переполняется горестью при
воспоминании о Торкилстоне и ристалище в Темплстоу. Прощайте! Я не исполнила ещё
одной, самой незначительной части своего долга. Примите этот ларец и не удивляйтесь тому,
что найдёте в нём.
Ровена открыла небольшой ящичек в серебряной оправе и увидела ожерелье и серьги
из бриллиантов несметной ценности.
- Это невозможно,- сказала она,отдавая Ревекке ларчик.- Я не смею принять такой
драгоценный подарок.
- Оставьте его у себя, леди,- сказала Ревекка.- Вы обладаете властью, знатностью,
влиянием- у нас же только и есть богатство, источник нашей силы, а также и нашей
слабости.Ценою этих погремушек,будь они в десять раз дороже, не купишь и половины
того,чего вы достигнете, молвив одно слово. Стало быть, для вас это подарок не особенно
ценный, а для меня, если я расстаюсь с ними, и подавно. Позвольте мне думать, что вы не
такого ужасного мнения о моём народе,как ваши простолюдины. Неужели вам кажется, что я
ценю эти сверкающие камешки больше, чем свою свободу? Или что мой отец считает их
дороже чести своей единственной дочери? Возьмите их, леди. Мне они совсем не нужны. Я
никогда больше не буду носить драгоценностей.
- Значит, вы несчастны?- сказала Ровена, поражённая тоном, каким Ревекка произнесла
последние слова.- О, оставайтесь у нас! Праведные наставники сумеют убедить вас
отказаться от вашей ложной веры, а я буду вам вместо сестры.
- Нет, леди,- отвечала Ревекка с той же спокойной грустью,- это невозможно.Не могу я
менять веру отцов моих, как меняю платье в зависимости от климата той страны,где
собираюсь поселиться. А несчастная не буду. Тот, кому я посвящу остаток своей жизни,
будет мне утешителем, если я исполню его волю.
- Стало быть, и у вас есть монастыри, и вы хотите укрыться в одном из них? - спросила
Ровена.
- Нет, леди,- отвечала еврейка,- но в нашем народе со времён Авраама и до наших дней
всегда были женщины, посвящавшие свои мысли богу, а дела - подвигам любви к людям.
Они ухаживают за больными, кормят голодных, помогают бедным. И Ревекка будет делать
то же. Скажи это твоему властелину, если случится, что он спросит о судьбе той, которую
спас от смерти.