Page 249 - Айвенго

опасного врага. Один Ричард, искренне наслаждавшийся испытываемой опасностью,
медленно проезжал мимо фронта храмовников, громко вызывая их:

- Что же, рыцари, неужели ни один из вас не решится преломить копьё с
Ричардом?Эй,господа храмовники!Ваши дамы,должно быть, уж очень смуглы, коли ни одна
не стоит осколка копья, сломанного в честь её!
- Слуги святого Храма,- возразил гроссмейстер,выезжая вперёд,-не сражаются по таким
пустым и суетным поводам. А с тобой, Ричард Английский, ни один храмовник не преломит
копья в моём присутствии. Пускай папа и монархи Европы рассудят нас с тобой и решат,
подобает ли христианскому принцу защищать то дело, ради которого ты сегодня выступил.
Если нас не тронут- и мы уедем, никого не тронув. Твоей чести вверяем оружие и
хозяйственное добро нашего ордена, которое оставляем здесь; на твою совесть возлагаем
ответственность в том соблазне и обиде, какую ты нанёс ныне христианству.
С этими словами,не ожидая ответа, гроссмейстер подал знак к отбытию. Трубы
заиграли дикий восточный марш, служивший обычно сигналом к выступлению храмовников
в поход.Они переменили строй и, выстроившись колонной, двинулись вперёд так медленно,
как только позволял шаг их коней, словно хотели показать, что удаляются лишь по приказу
своего гроссмейстера, а никак не из страха перед выставленными против них
превосходящими силами.
- Клянусь сиянием богоматери,- сказал король Ричард,- жаль, что эти храмовники такой
неблагонадёжный народ,а уж выправкой и храбростью они могут похвалиться.
Толпа, подобно трусливой собаке, которая начинает лаять, когда предмет её
раздражения поворачивается к ней спиной, что-то кричала вслед храмовникам, выступившим
за пределы прецептории.
Во время суматохи,сопровождавшей отъезд храмовников,Ревекка ничего не видела и не
слышала. Она лежала в объятиях своего престарелого отца, ошеломлённая и почти
бесчувственная от множества пережитых впечатлений. Но одно слово, произнесённое
Исааком, вернуло ей способность чувствовать.
- Пойдём,- говорил он,- пойдём, дорогая дочь моя, бесценное моё сокровище, бросимся
к ногам доброго юноши!
- Нет, нет,- сказала Ревекка.- О нет, не теперь! В эту минуту я не решусь заговорить с
ним! Увы! Я сказала бы больше, чем… Нет, нет… Отец, скорее оставим это зловещее место!
- Но как же, дочь моя,- сказал Исаак,- как можно не поблагодарить мужественного
человека,который, рискуя собственной жизнью, выступил с копьём и щитом, чтобы
освободить тебя из плена? Это такая услуга, за которую надо быть признательным.
- О да, о да! Признательным и благодарным,благодарным свыше всякой меры, - сказала
Ревекка,- но только не теперь. Ради твоей возлюбленной Рахили молю тебя, исполни мою
просьбу- не теперь.
- Нельзя же так,- настаивал Исаак,- не то они подумают, что мы неблагодарнее всякой
собаки.
- Но разве ты не видишь, дорогой мой отец, что здесь сам король Ричард, и, стало
быть…
- Правда, правда, моя умница, моя премудрая Ревекка! Пойдём отсюда, пойдём скорее.
Ему теперь деньги понадобятся, потому что он только что воротился из Палестины, да
говорят ещё, что вырвался из тюрьмы… А если бы ему понадобился предлог к тому, чтобы
меня обобрать, довольно будет и того, что я имел дело с его братом Джоном… Лучше мне
пока не попадаться на глаза королю.
И, в свою очередь увлекая Ревекку, он поспешно увёл её с ристалища к
приготовленным носилкам и благополучно прибыл с нею в дом раввина Натана Бен-Израиля.
Таким образом, еврейка, судьба которой в этот день представляла для всех наибольший
интерес, скрылась, никем не замеченная, и всеобщее внимание устремилось теперь на