Page 30 - Айвенго

по-саксонски.Гурт мгновенно вскочил на ноги,а пилигрим, подняв палец в знак того, что
надо соблюдать осторожность, прибавил:
- Гурт, берегись! Ты всегда был осмотрителен. Слышишь, отопри калитку. Остальное
скажу после.
Гурт повиновался с необычайным проворством, а Вамба и еврей пошли вслед за ним,
удивляясь внезапной перемене в поведении свинопаса.
- Мой мул! Где же мой мул? - воскликнул еврей, как только они вышли из калитки.
- Приведи сюда его мула,- сказал пилигрим,- да и мне достань тоже мула, я поеду с ним
рядом, пока не выберемся из здешних мест.После я доставлю мула в целости кому-нибудь из
свиты Седрика в Ашби. А ты сам…- Остальное пилигрим сказал Гурту на ухо.
- С величайшей радостью всё исполню,- отвечал Гурт и убежал исполнять поручение.
- Желал бы я знать, - сказал Вамба, когда ушёл его товарищ, - чему вас, пилигримов,
учат в Святой Земле.
- Читать молитвы, дурак,- отвечал пилигрим, - а ещё каяться в грехах и умерщвлять
свою плоть постом и долгой молитвой.
- Нет, должно быть чему-нибудь покрепче этого,- сказал шут.- Виданное ли дело, чтобы
покаяние и молитвы заставили Гурта сделать одолжение, а за пост и воздержание он дал бы
кому-нибудь мула! Думаю, что ты мог бы с таким же успехом толковать о воздержании и
молитвах его любимому чёрному борову.
- Эх,ты!- молвил пилигрим.- Сейчас видно,что ты саксонский дурак, и больше ничего.
- Это ты правильно говоришь,- сказал шут,- будь я норманн, как и ты, вероятно на моей
улице был бы праздник, а я сам слыл бы мудрецом.
В эту минуту на противоположном берегу рва показался Гурт с двумя мулами.
Путешественники перешли через ров по узкому подъёмному мосту, шириной в две доски,
размер которого соответствовал ширине калитки и того узкого прохода, который был
устроен во внешней ограде и выходил прямо в лес. Как только они достигли того берега,
еврей поспешил подсунуть под седло своего мула мешочек из просмолённого синего холста,
который он бережно вытащил из-под хитона, бормоча всё время, что это «перемена белья,
только одна перемена белья, больше ничего». Потом взобрался в седло с таким проворством
и ловкостью, каких нельзя было ожидать в его преклонные годы, и, не теряя времени, стал
расправлять складки своего плаща.
Пилигрим сел на мула менее поспешно и, уезжая, протянул Гурту руку, которую тот
поцеловал с величайшим почтением. Свинопас стоял, глядя вслед путешественникам, пока
они не скрылись в глубине леса. Наконец голос Вамбы вывел его из задумчивости.
- Знаешь ли,друг мой Гурт,- сказал шут, - сегодня ты удивительно вежлив и сверх меры
благочестив. Вот бы мне стать аббатом или босоногим пилигримом, тогда и я попользовался
бы твоим рвением и усердием. Но, конечно, я бы захотел большего, чем поцелуй руки.
- Ты неглупо рассудил,Вамба,-отвечал Гурт,-только ты судишь по наружности;
впрочем, и умнейшие люди делают то же самое… Ну, мне пора приглядеть за стадом.
С этими словами он воротился в усадьбу, а за ним поплёлся и шут.
Тем временем путешественники торопились и ехали с такой скоростью, которая
выдавала крайний испуг еврея: в его годы люди обычно не любят быстрой езды. Пилигрим,
ехавший впереди, по-видимому отлично знал все лесные тропинки и нарочно держался
окольных путей, так что подозрительный Исаак не раз подумывал - уж не собирается ли
паломник завлечь его в какую-нибудь ловушку.
Впрочем, его опасения были простительны, если принять во внимание, что в те времена
не было на земле, в воде и воздухе ни одного живого существа, только, пожалуй, за
исключением летающих рыб, которое подвергалось бы такому всеобщему, непрерывному и
безжалостному преследованию, как еврейское племя. По малейшему и абсолютно
безрассудному требованию, так же как и по нелепейшему и совершенно неосновательному
обвинению, их личность и имущество подвергались ярости и гневу. Норманны, саксонцы,
датчане, британцы, как бы враждебно ни относились они друг к другу, сходились на общем