Page 25 - Айвенго

отвезу в наш монастырь и буду хранить в ризнице до тех пор, пока это дело не получит
должного исхода.
Он ещё несколько раз перекрестился, бормоча молитвы и совершая многократные
коленопреклонения, и передал ковчег в руки сопровождавшего его монаха - брата Амвросия;
потом уже без всякой церемонии, но, может быть, с неменьшим удовольствием сгрёб со
стола золотую цепь и опустил её в надушённую сафьяновую сумку, висевшую у него на
поясе.
- Ну, сэр Седрик,- сказал аббат,- ваше доброе вино так крепко, что у меня в ушах уже
звонят к вечерне. Позвольте нам ещё раз выпить за здоровье леди Ровены, да и отпустите нас
на отдых.
- Клянусь бромхольским крестом,- сказал Сакс,- вы плохо поддерживаете свою добрую
славу, сэр приор. Молва отзывается о вас как об исправном монахе: говорят, будто вы только
тогда отрываетесь от доброго вина, когда зазвонят к заутрене, и я на старости лет боялся
осрамиться, состязаясь с вами. Клянусь честью, в моё время двенадцатилетний мальчишка-
сакс дольше вашего просидел бы за столом.
Однако у приора были причины настойчиво придерживаться на этот раз правил
умеренности. Он не только по своему званию был присяжным миротворцем, но и на деле
терпеть не мог всяких ссор и столкновений. Это происходило, впрочем, не от любви к
ближнему или к самому себе; он опасался вспыльчивости старого сакса и предвидел,что
запальчивое высокомерие храмовника, уже не раз прорывавшееся наружу,в конце концов
вызовет весьма неприятную ссору. Поэтому он стал распространяться о том, что по части
выпивки ни один народ не может сравниться с крепкоголовыми и выносливыми
саксами,намекнув даже, как бы мимоходом,на святость своего сана, и закончил настойчивой
просьбой позволить удалиться на покой.
Вслед за тем прощальный кубок обошёл круг.Гости,низко поклонившись хозяину и
леди Ровене, встали и разбрелись по залу, а хозяева в сопровождении ближайших слуг
удалились в свои покои.
- Нечестивый пёс,- сказал храмовник еврею Исааку, проходя мимо него, - так ты тоже
пробираешься на турнир?
- Да, собираюсь,- отвечал Исаак, смиренно кланяясь, - если угодно будет вашей
досточтимой доблести.
- Как же,- сказал рыцарь,- затем и идёшь,чтобы своим лихоимством вытянуть все жилы
из дворян, а женщин и мальчишек разорять красивыми безделушками. Готов поручиться, что
твой кошелёк битком набит шекелями.
- Ни одного шекеля, ни единого серебряного пенни, ни полушки нет, клянусь богом
Авраама! - сказал еврей, всплеснув руками. - Я иду просить помощи у собратий для уплаты
налога, который взыскивает с меня палата еврейского казначейства. Да ниспошлёт мне удачу
праотец Иаков. Я совсем разорился. Даже плащ, что я ношу, ссудил мне Рейбен из
Тадкастера.
Храмовник жёлчно усмехнулся и проговорил:
- Проклятый лгун!
С этими словами он отошёл от еврея и, обратившись к своим мусульманским
невольникам,сказал им что-то на языке,не известном никому из присутствующих.
Бедный старик был так ошеломлён обращением к нему воинственного монаха, что тот
успел уже отойти на другой конец зала, прежде чем бедняга решился поднять голову и
изменить свою униженную позу.Когда же он наконец выпрямился и оглянулся, лицо его
выражало изумление человека, только что ослеплённого молнией и оглушённого громом.
Вскоре храмовник и аббат отправились в отведённые им спальни. Провожали их
дворецкий и кравчий. При каждом из них шло по два прислужника с факелами, а ещё двое
несли на подносах прохладительные напитки; в то же время другие слуги указывали свите
храмовника и приора и остальным гостям места, где для них был приготовлен ночлег.