Page 4 - Морская душа

никак не могли оглушить фашиста. Так бывает во сне, когда движения вязнут в томительной
вялости кошмара. На четвертом ударе пальцы моряка разжались, и граната выпала. Фашист
подхватил ее и со всей силой здорового человека ударил Королева по голове.
— У меня шарики в глазах запрыгали, — рассказывал потом Королев. — Только,
знаете, как-то так вышло, что я не только с того не окосел, а напротив — даже очнулся…
Такая меня злоба взяла — моей же гранатой меня же и по башке?.. Откуда силы взялись — я
ка-ак психану на него: заорал что-то, ударил его по руке… Граната у него и выпала, я ее
опять ухватил. А он уже на мне… Я снизу бью его по черепу, и развернуться неловко, и сил
нет… А он перепугался, кричит так, что меня дрожь пробрала, — как заяц… Молочу его, а
тут граната пришла в негодность: ручку свернул. А кулаком что сделаешь?.. Тут он чем-то
меня огрел, я опять ничего не помню…
Придя в себя, Королев увидел, что солдат выскочил из канавки, захватив его пустой
автомат и бросив свою винтовку. Подобрав ее, Королев понял, почему тот не стрелял: она
тоже оказалась без патронов. Тогда, приподнявшись, он кинул вслед солдату вторую
гранату, откатившуюся в борьбе в угол канавки. Опять не хватило сил — граната
разорвалась слишком далеко от солдата и слишком близко от Королева. Забыв о ноге, он
побежал за солдатом: тот уносил оружие, без которого вернуться к своим было стыдно. Он
догнал его и ударил прикладом его же винтовки по затылку. Солдат закричал и обернулся.
Королев бросил винтовку и потянул к себе свой автомат — и опять началась неравная борьба
сильного и здорового солдата, единственной слабостью которого были страх и
неуверенность в победе, с шатающимся, обессилевшим моряком, страшным в своей упрямой
настойчивости и желании победить.
Они тянули автомат друг к другу, смотря в глаза и ругаясь каждый на своем языке.
Потом Королев заметил в глазах солдата радость и злобу. Повернув на мгновение голову, он
увидел, что тот смотрит на скачущего к ним всадника. Солдат снял левую руку с автомата и
призывно замахал ею всаднику. Королев тоже снял одну руку с автомата, вспомнив, что на
поясе еще висит последняя граната. Он поднял ее над головой, решив дождаться всадника и
тогда бросить гранату себе под ноги, чтобы взорвать и себя и обоих врагов.
— Стоим так и ждем. Я все на фашиста смотрю: думаю, не оглушил бы он меня
свободной рукой… Тогда живым заберут, много ли мне было надо: дать раз — и в глазах
вовсе потемнеет. А у него выражение лица вдруг изменилось глаза выкатил, коробочку
раскрыл и глядит мне через плечо. Я обернулся всадник уж рядом… Гляжу, — мать
честная! — это ж Коровников из первого батальона! Скачет к нам на полном газу, и
ленточки вьются. Бросил солдат мой автомат — и тикать! Коровников его с ходу одним
выстрелом положил — и ко мне… А у меня и сил никаких нет: кончились…
Оказалось, что к утру один батальон Третьего морского полка уже вышел к этой
высотке. В кустах нашли брошенную повозку с лошадьми (очевидно, двое фашистов, кинув
повозку и отходя к своим, и наткнулись на Королева). Заняв вражескую позицию, батальон
готовился продвигаться дальше.
И тут политрук батальона, осматривая местность в бинокль, увидел на высотке двух
борющихся людей.
— Что за черт? — сказал он недоверчиво. — А ну-ка, гляньте в снайперский прицел, он
посильнее: никак, там морячок французской борьбой с фашистом занимается.
В прицел рассмотрели, что это был, и точно, моряк. Все подробности этой борьбы
снайпер передавал любопытным, выжидая момент, когда можно будет безопасно для
Королева выстрелить в солдата. Но политрук уже распорядился: Коровников вскочил на
трофейную лошадь и весьма кстати прибыл на помощь Королеву.

СТРАШНОЕ ОРУЖИЕ

Бомбардировщик возвращался с боевого задания. В бою с «мессершмиттами» он
израсходовал почти все патроны и оторвался от своей эскадрильи. Теперь он шел над