Page 8 - Морская душа
P. 8

складе.
                     Вторая причина — отсутствие прицелов и решительная невозможность приспособить к
               этой древней постройке современные  — также была им отведена. Полковник, выслушивая
               жалобы на капризы техники, обычно отвечал мудрой штурманской поговоркой: "Нет плохих
               инструментов,  есть  только  плохие  штурмана".  И  он  тут  же  блестяще  доказал,  что  для
               предполагаемого им применения этих орудий прицелы вовсе не нужны.
                     Одну  из  пушек  выкатили  на  пустырь.  Удивляясь  перемене  судьбы  и  покряхтывая
               лафетом,  старушка  развернулась  и  уставилась  подслеповатым  своим жерлом  на  подбитый
               бомбой грузовик метрах в двухстах от нее. Наводчик, обученный полковником, присел на
               корточки и, заглядывая в дуло, как в телескоп, начал  командовать морякам, взявшимся за
               хобот лафета:
                     — Правей… Еще чуть правей… Теперь чуточку левей… Стоп!
                     Потом  замок  щелкнул,  проглотив  патрон,  и  старая  пушка  ахнула,  сама  поразившись
               своей прыти: грузовик подскочил и повалился набок.
                     Именно так все четыре "пушки без мушки" били впоследствии немецкие машины на
               шоссе  возле  Темишева.  Их  установили  в  укрытии  для  защиты  отхода  бригады,  и  они
               исправно  повалили  девять  немецких  грузовиков  с  пехотой,  добавив  разбегающимся
               фашистам хорошую порцию шрапнели прямой наводкой. Именно так они били по танкам, и
               так же работала под Итальянским кладбищем последняя "пушка без мушки". Три остальные
               погибли в боях, их пришлось оставить при переходе через горы, где тракторы были нужны
               для более современных орудий. Но четвертую полковник все же довез до Севастополя.
                     Здесь ей дали новую задачу: работать как кочующее орудие. Ее установили в двухстах-
               трехстах метрах от немецких окопов и, выбрав время, когда артиллерия начинала бить по
               неприятелю,  добавляли  под  общий  шум  и  свои  снаряды.  Маленькие,  но  злые,  они  точно
               ложились в траншеи, пока разъяренные фашисты не распознавали места "пушки без мушки".
               Тогда на нее сыпался ураган снарядов.
                     Ночью  моряки  откапывали  свою  "пушку  без  мушки"  из  завалившей  ее  земли,
               впрягались в нее и без лишнего шума перетаскивали на новое место, поближе к противнику,
               отрыв рядом надежное  укрытие для  себя. Немцы снова с изумлением получали на голову
               точные снаряды бессмертной пушки — и все начиналось сначала.
                     С  гордостью  представляя  мне  свою  любимицу,  бригадный  комиссар  Ехлаков
               подчеркнул:
                     — Золото, а не пушка! В нее немцы полторы сотни снарядов зараз кладут, а сделать
               ничего не могут. Расчет в блиндаже покуривает, а ей, голубушке, эта стрельба безопасна. Ты
               сам  посуди:  прицела  нет,  панорамы  нет,  ломких  деталей  нет,  штурвальчиков  разных  нет.
               Есть  ствол  да  колеса.  А  их  только  прямым  попаданием  разобьешь.  Когда-то  еще  прямое
               будет, а на осколки она чихает с присвистом… Понятно?
                     В самом деле, все было понятно.

                                                ПОДАРОК ВОЕНКОМА

                     Мы  сидели  в  подвале  разрушенной  чайханы  под  Итальянским  кладбищем,  где  было
               что-то вроде клуба для моряков третьего батальона, и снайпер Васильев показывал мне свою
               записную  книжку.  В  ней  стояли  только  цифры.  Так,  запись  "14-9/1-2"  означала,  что
               четырнадцатого числа Васильев убил девять солдат и одного офицера и ранил двоих (кого
               именно  — офицеров или солдат, —  Васильев  из самолюбия не помечал:  промах, не очень
               чистая работа!). Он рассказывал мне, как сговаривается с минометчиками (они дают залп по
               траншее,  а  он  бьет  выбегающих  оттуда  фашистов),  как  выслеживает  он  тропинки,  как
               выползает на свою позицию на откосе скалы, — и, говоря это, он все время с завистью косил
               взглядом в угол «клуба».
                     Там в полутьме играл баян и военком бригады плясал. Это был его отдых.
                     Военком  был  удивительным  человеком,  сгустком  энергии,  пружиной,  все  время
   3   4   5   6   7   8   9   10   11   12   13