Page 22 - Аты-баты

Нам бы кралю, нам бы кралю,
Нам бы кралю хоть одну!..
В это время взвод проходил мимо начальственной трибуны, солдаты, естественно,
держали на нее равнение. Но услышав ошарашивающе незнакомую мелодию и текст песни,
Суслин невольно оглянулся, сбил шаг и нелепо засеменил, пытаясь поймать ритм.
А его взвод, изо всех сил топая сапогами, то молодецки выкрикивал: «Эх!», то скорбно
вздыхал: «Ох!..»
Эх! Нам бы кралю, нам бы кралю,
Ох! Нам бы кралю хоть одну!..
— Что это они горланят? — удивленно спросил генерал.
— Вроде «По долинам и по взгорьям», — неуверенно подсказал командир батальона.
— Ну оболтусы! Ну разгильдяи! — свирепо засопел генерал. — Взводного ко мне!…
Постоял, подумал, махнул рукой и усмехнулся в седые усы:
— Впрочем, отставить! Песня как песня. Пускай поют!..
Анна и Константин тряслись в сельском «газике». Молодая женщина сидела рядом с
шофером, а капитан боком примостился на заднем сиденье, где стоял Аннин неподъемный
чемодан.
— Значит, к памятнику желаете? — болтал шофер. — Полчаса делов. Я мимо того
памятника два раза в день езжу.
— Он сильно облез? — спросила Анна.
— Есть маленько, — сказал шофер. — Краски хреновые, что ли. Или сырость особая от
речки. Каждый год подновляют, а к весне — опять разводы. Надо бы пленкой прозрачной
покрыть. Или лаком в три слоя.
— Надо, — согласилась Анна.
— Вот и написали бы куда, — продолжал парень. — Мол, туристы, случайно
заинтересовались, то да се. А то наших не прошибешь: то денег у них нет, то еще чего. Только
к юбилеям и спохватываются. Главное, мужики там лежат стоящие. Восемнадцать «тигров»
подбили!
— Так уж и восемнадцать? — улыбнулся Константин.
— Точно говорю, — обиделся шофер. — Я, правда, неместный, но мне ильинские
рассказывали, как они тут, солдаты то есть, танки рвали. Главное, пушек-то у них не было, вот
какое обстоятельство. Одни гранаты, значит. Вот они обвяжутся гранатами и — под «тигра».
Восемнадцать хлопцев — восемнадцать «тигров». Такая арифметика.
Кончилась белая от берез и снега рощица, дорога покатилась вниз, а машина
остановилась. Все трое выбрались из «газика».
— Вот она — братская, — сказал шофер.
Памятник стоял в чистом поле насквозь продуваемый ветрами. Это был стандартный
четырехгранный обелиск, облицованный плитами из белого мрамора, с площадкой для
венков, огражденной металлической решеткой. В стороне от памятника тянулась к бетонному
мосту наезженная дорога, а вокруг, куда только достигал взгляд, белели чистые снега.
— Пойдемте к памятнику, — предложил шофер. — На нем фамилии есть. С трех сторон.
Но его пассажиры не тронулись с места.
— Да, жизнь прожить — не поле перейти, — сказал Константин и, прикрывшись от
ветра, закурил сигарету.
— Вы о чем? — спросила Анна.
— Подумал, что это поле перейти было труднее, чем иному прожить целую жизнь.
Вернее, не перейти, а не дать, чтобы перешли другие. Не отдать его, это поле. И труднее, и
страшнее.
— Пойдемте к ним, Костя.
— Сейчас. Докурю только.
— Они не обидятся.
Анна первой пошла по протоптанной в снегу тропинке к памятнику.