Page 283 - Божественная комедия

1 Ты, ставший, у священного потока, -
Так, речь ко мне направив острием,
Хоть было уж и лезвие жестоко,

4 Она тотчас же начала потом, -
Скажи, скажи, права ли я! Признаний
Мои улики требуют во всем".

7 Я был так слаб от внутренних терзаний,
Что голос мой, поднявшийся со дна,
Угас, еще не выйдя из гортани.

10 Пождав: "Ты что же? – молвила она. -
Ответь мне! Память о годах печали
В тебе волной еще не сметена".

13 Страх и смущенье, горше, чем вначале,
Исторгли из меня такое «да»,
Что лишь глаза его бы распознали.

16 Как самострел ломается, когда
Натянут слишком, и полет пологий
Его стрелы не причинит вреда,

19 Так я не вынес бремени тревоги,
И ослабевший голос мой затих,
В слезах и вздохах, посреди дороги.

22 Она сказала: "На путях моих,
Руководимый помыслом о благе,
Взыскуемом превыше всех других,

25 Скажи, какие цепи иль овраги
Ты повстречал, что мужеством иссяк
И к одоленью не нашел отваги?

28 Какие на челе у прочих благ
Увидел чары и слова обета,
Что им навстречу устремил свой шаг?"

31 Я горьким вздохом встретил слово это
И, голос мой усильем подчиня,
С трудом раздвинул губы для ответа.

106. Мы – звезды в тьме высот. – См. прим. Ч., I, 23-27.
107-108. Лик Беатриче не был миру явлен. – То есть небесное откровение еще не было явлено миру, когда
четыре основные добродетели были ниспосланы людям, чтобы приготовить их к его восприятию.
111. Среди тех трех, чей взор острей направлен – то есть среди трех «богословских» добродетелей.
123. То вдруг в одном, то вдруг в другом обличье. – В глазах Беатриче Грифон отражается то как лев (человек),
то как орел (божество).
137-138. Вторая красота Беатриче – ее уста. Первая – ее глаза, которые Данте уже увидел (ст. 115-123).