Page 24 - Собранние сочинений

Подхалюзин . А за то, что за что! Поговоришь, так и увидишь, за что! Вот пикни еще!
Тишка . Да, пикни еще! Я ведь и хозяину скажу, не что возьмешь!
Подхалюзин . Хозяину скажу!.. Что мне твой хозяин… Я, коли на то пошло… хозяин
мне твой!.. На то ты и мальчишка, чтоб тебя учить, а ты думал что! Вас, пострелят, не бить, так
и добра не видать. Прахтика-то эта известная. Я, брат, и сам огни, и воды, и медные трубы
прошел.
Тишка . Знаем, что прошел.
Подхалюзин . Цьщ, дьяволенок! (Замахивается.)
Тишка . Накось, попробуй! Нешто не скажу, ей-богу, скажу!
Подхалюзин . Да что ты скажешь-то, чертова перечница!
Тишка . Что скажу? А то, что лаешься!
Подхалюзин . Важное кушанье! Ишь ты, барин какой! Подитко-сь! Был Сысой Псоич?
Тишка . Известно, был.
Подхалюзин . Да ты, чертенок, говори толком! Зайти, что ль, хотел?
Тишка . Зайти хотел!
Подхалюзин . Ну, так ты сбегай на досуге.
Тишка . Рябиновки, что ли?
Подхалюзин . Да, рябиновки. Надо Сысоя Псоича, попотчевать. (Дает деньги.) Купи
полштофа, а сдачу возьми уж себе на пряники. Только ты, смотри, проворней, чтобы не
хватились!
Тишка . Стриженая девка косы не заплетет. Так надо порхать — живым манером.
Тишка уходит.

Явление третье

Подхалюзин (один) . Вот беда-то! Вот она где беда-то пришла на нас! Что теперь
делать-то? Ну, плохо дело! Не миновать теперь несостоятельным объявиться! Ну, положим,
хозяину что-нибудь и останется, а я-то при чем буду? Мне-то куда деться? В проходном ряду
пылью торговать! Служил, служил лет двадцать, а там ступай мостовую грани. Как теперь это
дело рассудить надо? Товаром, что ли? Вот векселя велел продать (вынимает и считает) , тут,
должно быть, попользоваться будет можно. (Ходит по комнате.) Говорят, надо совесть
знать! Да, известное дело, надо совесть знать, да в каком это смысле понимать нужно? Против
хорошего человека у всякого есть совесть; а коли он сам других обманывает, так какая же тут
совесть! Самсон Силыч купец богатейший, и теперича все это дело, можно сказать, так, для
препровождения времени затеял. А я человек бедный! Если и попользуюсь в этом деле
чем-нибудь лишним, так и греха нет никакого; потому он сам несправедливо поступает,
против закона идет. А мне что его жалеть? Вышла линия, ну и не плошай: он свою политику
ведет, а ты свою статью гони. Еще то ли бы я с ним сделал, да не приходится. Хм! Ведь залезет
эдакая фантазия в голову человеку! Конечно, Алимпияда Самсоновна барышня образованная,
и, можно сказать, каких в свете нет, а ведь этот жених ее теперича не возьмет, скажет, денег
дай! А денег где взять? И уж не быть ей теперь за благородным, потому денег нет. Рано ли,
поздно ли, а придется за купца отдавать! (Ходит молча.) А понабравши деньжонок, да
поклониться Самсону Силычу: дескать я, Самсон Силыч, в таких летах, что должен подумать
о продолжении потомства, и я, мол, Самсон Силыч, для вашего спокойствия пота-крови не
жалел. Конечно, мол, Алимпияда Самсоновна барышня образованная, да ведь и я, Самсон
Силыч, не лыком шит, сами изволите видеть, имею капиталец и могу кругом себя ограничить
на этот предмет. — Отчего не отдать за меня? Чем я не человек? Ни в чем не замечен, к
старшим почтителен! Да при всем том, как заложили мне Самсон Силыч дом и лавки, так и
закладной-то можно пугнуть. А знамши-то характер Самсона Силыча, каков он есть, — это и
очень может случиться. У них такое заведение: коли им что попало в голову, уж ничем не
выбьешь оттедова. Все равно как в четвертом году захотели бороду обрить: сколько ни
просили Аграфена Кондратьевна, сколько ни плакали, — нет, говорит, после опять отпущу, а