Page 27 - Собранние сочинений

Уходят. Тишка прибирает кое-что; сверху сходят Устинья Наумовна и Фоминишна.
Тишка уходит.
Фоминишна . Уж пореши ты ее нужду, Устинья Наумовна! Ишь ты, девка-то измаялась
совсем, да ведь уж и время, матушка. Молодость-то не бездонный горшок, да и тот, говорят,
опоражнивается. Я уж это по себе знаю. Я по тринадцатому году замуж шла, а ей вот через
месяц девятнадцатый годок минет. Что томить-то ее понапрасну. Другие в ее пору давно уж
детей повывели. То-то, мать моя, что ж ее томить-то.
Устинья Наумовна . Сама все это разумею, серебряная, да нешто за мной дело стало; у
меня женихов-то, что кобелей борзых. Да ишь ты, разборчивы очень они с маменькой-то.
Фоминишна . Да что их разбирать-то! Ну, известное дело, чтоб были люди свежие, не
плешивые, чтоб не пахло ничем, а там какого ни возьми — все человек.
Устинья Наумовна (садясь) . Присесть, серебряная. Измучилась я нынче день-то
деньской, с раннего утра словно отымалка какая мычуся. А ведь и проминовать ничего нельзя,
везде, стало быть, необходимый человек. Известное дело, серебряная, всякий человек —
живая тварь; тому невеста понадобилась, той жениха хоть роди, да подай, а там где-нибудь и
вовсе свадьба. А кто сочинит — все я же. Отдувайся одна за всех Устинья Наумовна. А отчего
отдувайся? Оттого, что так уж видно устроено, — от начала мира этакое колесо заведено.
Точно, надо правду сказать, не обходят и нас за труды: кто на платье тебе материи, кто шаль с
бахромой, кто тебе чепчик состряпает, а где и золотой, где и побольше перевалится, —
известно, что чего стоит, глядя по силе возможности.
Фоминишна . Что говорить, матушка, что говорить!
Устинья Наумовна . Садись, Фоминишна, — ноги-то старые, ломаные.
Фоминишна . И, мать! некогда. Ведь какой грех-то: сам-то что-то из городу не едет, все
под страхом ходим; того и гляди, пьяный приедет. А уж какой благой-то, господи! Зародится
же ведь эдакой озорник!
Устинья Наумовна . Известное дело: с богатым мужиком, что с чертом, не скоро
сообразишь.
Фоминишна . Уж мы от него страсти-то видали. Вот на прошлой неделе, ночью, пьяный
приехал: развоевался так, что на поди. Страсти да и только: посуду колотит… «У! —
говорит, — такие вы и эдакие, убью сразу!»
Устинья Наумовна . Необразование.
Фоминишна . Уж и правда, матушка! А я побегу, родная, наверх-то — Аграфена-то
Кондратьевна у меня там одна. Ты, как пойдешь домой-то, так заверни ко мне, — я тебе
окорочек завяжу. (Идет на лестницу.)
Устинья Наумовна . Зайду, серебряная, зайду.
Подхалюзин входит.

Явление седьмое

Устинья Наумовна и Подхалюзин.
Подхалюзин . А! Устинья Наумовна! Сколько лет, сколько зим-с!
Устинья Наумовна . Здравствуй, живая душа, каково попрыгиваешь?
Подхалюзин . Что нам делается-с. (Садится.)
Устинья Наумовна . Мамзельку, коли хочешь высватаю!
Подхалюзин . Покорно благодарствуйте, — нам пока не требуется.
Устинья Наумовна . Сам, серебряный, не хочешь, — приятелю удружу. У тебя ведь,
чай, знакомых-то по городу, что собак.
Подхалюзин . Да, есть-таки около того-с.
Устинья Наумовна . Ну, а коли есть, так и слава тебе господи! Чуть мало-мальски
жених, холостой ли он, неженатый ли, вдовец ли какой, — прямо и тащи ко мне.
Подхалюзин . Так вы его и жените?
Устинья Наумовна . Так я женю. Отчего ж не женить, и не взвидишь, как женю.