Page 75 - Собор Парижской Богоматери

предместьях. Благодаря этому много времени спустя его имя значилось в списках,
хранившихся в Сен-Мартен-де-Шан, между владением Танкарвиль, принадлежавшим
Франсуа Ле Рецу, и владением Турского колежа.
Когда Клод Фролло был еще очень мал, родители предназначили его для духовного
звания. Его научили читать по-латыни и воспитали в нем привычку опускать глаза долу и
говорить тихим голосом. Он был заключен отцом в коледж Торши, в Университет, где он и
рос, склонившись над требником и лексиконом.
Он был грустным, тихим, серьезным ребенком, прилежно учился и быстро усваивал
знания. Он не шумел во время рекреаций, мало интересовался вакханалиями улицы Фуар, не
имел понятия о науке dare alapas et capillos laniare 45 и не принимал никакого участия в мятеже
1463 года, который летописцы внесли в хронику под громким названием «Шестая
университетская смута». Он редко дразнил бедных школяров колежа Монтегю их
«ермолками», из-за которых они получили свое прозвище, или стипендиатов колежа Дормана
за их тонзуры и одеяния из голубого и фиолетового сукна, azurini coloris et bruni 46 , как сказано
в хартии кардинала Четырех корон.
Но зато он усердно посещал все большие и малые учебные заведения на улице
Сен-Жан-де-Бове. Первым школяром, которого, начиная лекцию о каноническом праве,
замечал аббат Сен-Пьер де Валь, был Клод Фролло: приросший к одной из колонн против
кафедры в школе Сен-Вандрежезиль, вооруженный роговой чернильницей, покусывая перо,
Клод что-то писал в лежавшей на его потертых коленях тетради, для чего зимой ему
приходилось предварительно согревать дыханием пальцы. Первым слушателем, которого
доктор истории церковных установлении мессир Миль д'Илье видел каждый понедельник
утром, был все тот же Клод Фролло: запыхавшись, Клод прибегал как раз, когда отворялись
двери школы Шеф-Сен-Дени. И уже в шестнадцать лет юный ученый мог помериться в
теологии мистической – с любым отцом церкви, в теологии канонической – с любым из членов
Собора, а в теологии схоластической – с доктором Сорбонны.
Покончив с богословием, он принялся изучать церковные установления. Начав со Свода
сентенций, он перешел к Капитуляриям Карла Великого. Терзаемый жаждой научных знаний,
он поглотил одну за другой декреталии епископа Гиспальского Теодора, епископа Вормского
Бушара, декреталии епископа Шартрского Ива, свод Грациана, пополнившего капитулярии
Карла Великого, затем сборник Григория IX и Super specula 47 – послание Гонория III. Он
разобрался в этом обширном и смутном периоде возникновения и борьбы гражданского и
канонического права, происходившей среди хаоса средних веков, – в периоде, который
открывается епископом Теодором в 618 году и заканчивается папой Григорием IX в 1227 году.
Переварив декреталии, он набросился на медицину и на свободные искусства. Он изучил
науку лечебных трав, науку целебных мазей, приобрел основательные сведения в области
лечения лихорадок, ушибов, ранений и нарывов. Жак д'Эпар охотно выдал бы ему диплом
врача, Ришар Гелен – диплом хирурга. С таким же успехом он прошел все ученые степени
свободных искусств – лиценциата, магистра и доктора. Он изучил латынь, греческий и
древнееврейский – тройную премудрость, мало кому знакомую в те времена. Он был поистине
одержим лихорадочным стремлением к приобретению и накоплению научных богатств. В
восемнадцать лет он окончил все четыре факультета. Молодой человек полагал, что в жизни
есть одна лишь цель: наука.
Как раз в это время, а именно – знойным летом 1466 года, разразилась страшная чума,
которая в одном лишь Парижском округе унесла около сорока тысяч человек, в том числе, как

45 Давать оплеухи и драть за волосы (лат.)

46 Голубого и бурого цвета (лат.)

47 Название папской буллы (лат.)