Page 160 - Краеведческий бюллетень

могут рассматриваться вне структурных изменений всех
•сторон жизни самой России.
Недавние московские события лишь подтвердили пра­
вильность такого подхода. Суть этих событий следует рас­
сматривать как реакцию населения на резкое изменение со­
ветских способов воспроизводства политической власти.
Следовательно, перед нами
жившейся системы ценностей, которая, я подчеркиваю это.
и сейчас определяет поведение людей в России тем больше,
чем дальше они живут от Москвы. Я подхожу к ним не как
верующий, но как 'специалист-антрополог и стараюсь взгля­
нуть на народную культуру России с точки зрения такого
типа общества, в котором традиция всегда права. Такой
взгляд может лучше объяснить невероятные сцены россий­
ской жизни, которые с восторгом
ковбои из CNN, оседлавшие крыши московских зданий. И
■когда мы, жители западных городов, смотрим эти сцены по
телевизору во время сытного ужина и недоумеваем, как
«люди, во всем похожие на нас, могут быть такими», мы
должны учесть, что осенью 1993 года мы наблюдали почти
обнаженных людей, природных людей, с которых спачи
покровы, сотканные из символов и знаков культуры, полу­
ченные ими в наследство от прежних поколений. О, сколько
■раз я видел таких людей в сибирских поселках по так назы­
ваемым пьяным субботам, когда алкоголь также освобож­
дает людей от всех социальных ориентиров, всех табу, син­
таксиса языка и способности интериоризации и интерпрета­
ции действительности.
Когда я погружаюсь в тревожную российскую действи­
тельность, слушаю рассказы друзей и незнакомых мне лю­
дей, читаю многочисленные газеты и журналы, описывающие
возрастающую агрессивность жителей
•городов., случаи чудовищных жестокостей, а также такие
‘частые примеры асоциального поведения, как отказы муж­
чин и женщин хоронить тела их умерших близких, я вспоми­
наю свидетельства британского антрополога Колина Торн-
‘бола, прожившего год среди маленького африканского па­
рода по имени ик, который, перенеся несколько депортаций,
.подвергся жестокому голоду. Охотникам-собирателям ик, я
обращаю на это внимание моих коллег, работающих над
.проектами национальных парков в Сибири, запретили охо­
тится на территории национального парка Уганды, куда нх
.переселили власти.
Наблюдения Торнбола над обществом в состоянии пол-
-158
кого распада тем более (страшно это произнести) интерес­
ны, что они помогают ему сделать сравнения с его собствен­
ным западным «благополучным» обществом, чтобы поста-
вить вопрос, являются ли такие свойства человека, как дру­
желюбие, приветливость, доброта, гостеприимство, честность,
сострадание, милосердие, константой этого существа. «Те
новый этап разрушения сло­ позитивные качества, — пишет Торибол, — которые мы так
ценим в людях, не имеют значения для ик. И кажется, что
эти качества далеки от того, чтобы быть фундаментально
человеческими, они представляются внешней роскошью,
которую мы можем позволить себе в эпоху изобилия, или
простыми механизмами защиты и средствами выживания. В'
ситуации, в которой ик находились, когда я жил у них, че­
ловек не имел времени помышлять об этой роскоши, и тот,
показывают нам ловкие кто был наиболее ободран нуждой, прибегал к упрощенней-
шей тактике выживания. Знаменитая пропасть между чело­
веком и так называемыми «низшими» животными сокраща­
ется здесь настолько быстро, исчезая совсем, что в случае,
который нас занимает, сравнение — скорее в пользу многих
видов «низших» животных, которые проявляют гораздо боль­
ше этих «человеческих» качеств, чем ик». И тем не менее,
когда несколькими годами раньше после первого посещения
ик Торнбол сделал краткую реконструкцию обычного года
африканцев в их привычных условиях, он отметил, что они,
«как все мы, приветливы, добры, и когда они могут это себе
позволить, беспечны и игривы».
Б небольшом безгосударетвенном обществе, описанном
британским антропологом, именно голод явился главной
причиной исчезновения символических ценностей, соткавших
полотно культуры, которое люди теперь раздирали и выбра­
сывали по частям под откос жизни, как трупы родственни­
ков, которые их больше не хоронили, как того требовали
бывших советских ритуалы, — это была та роскошь, какой ослабевшие охот­
ники жаркой саванны лишили себя так же, заметим, как до­
ходяги промерзшего сибирского ГУЛАГа.
В огромном же постсоветском государстве, которое под­
менило собой общество, эрозия социального начала, распад
отношений между людьми и властью, ухудшение материаль­
ного положения произошли как следствие девальвации, д
затем и разрушения языка символов и культурных моделей.
И эта ситуация будет еще в течение достаточного времени
регрессировать, потому что экономика, о которой говорят
как о магии в России, сама и здесь, и повсюду з мире явля­
ется лишь элементом культурной системы. . \
159'