Page 113 - Краеведческий бюллетень

I
телей, имеющих в VI I—X вв. левополые одежды136. К тому же даже та­ иммиграции с материка не обнаруживается. Анализ показывает, что
кой генетически поздний тип одежды, как защитный панцирь в виде повсеместно распространенное дерево - аянская ель - является типич­

халата с прямым осевым разрезом, был известен в Китае со II века до ным представителем Охотского побережья, ей сопутствует каменная

нашей эры137. береза, тоже охотский элемент флоры. Леса же из лиственницы можно

Нет смысла приводить многочисленные доказательства зарождения считать в условиях Сахалина молодой формацией, но опять же отно­

культа убитого на охоте медведя не в неолите, а гораздо раньше. Во сятся эти леса к таежному типу.

всяком случае, уже в захоронениях верхнего палеолита Евразии встре­ Это все говорится к тому, что горная тайга (темнохвойный лес) ас­

чаются амулеты из зубов и когтей медведя, культовые фигурки, часто - социировалась у коренных жителей с местом обитания бурого медведя.

лапа медведя, кости лап, ее глиняные изображения138. Кости медведя и Душа медведя, убитого на празднике нивхов, «переходит» в установ­

наконечники, найденные в пещере Восточно-Сахалинских гор, предпо­ ленную рядом с головой елочкуг Череп медведя нивхи «хоронили» в
.
ложительно датируют ранним голоценом —7-8 тысяч лет назад. Авто­ деревянном срубе, а тунгусы вывешивали на стволе дерева или нанизы­

ры находок считают, что большое количество костей медвежат свиде­ вали в расщеп ствола. Подобные обряды существовали у соседних на­

тельствует о специализации охотников на использование молодого мяса родов нивхов. Удэгейцы укладывали медвежий череп в дупло дерева,

и мягкой шкуры для шитья одежды'39. нивхи Мияхво складывали все кости соболя в трухлявый пень. Именно

Если же согласиться, что тунгусская культура эвенков и эвенов сво­ хвоя, а не листья широколиственных пород по представлениям нивхов

им происхождением восходит к неолиту Байкала, а нивхская —к неоли­ являлась вместилищем души медведя и ассоциировалась с его шерстью.

ту Нижнего Амура и Сахалина, то допустимо, что меховая одежда с На протяжении всего многодневного медвежьего праздника нивхи на
равными полами была вообще характерна для пешего охотника неоли­ хвойных ветках разделывали тушу, хранили, прикрывали, подавали кус­

та как в Южной Сибири, так и охотника морского побережья. То есть ки мяса. Мясо, завернутое в еловые ветки и стружки, уносили сороди­

это общий палеоазиатский признак, простирающийся до океаническо­ чи. При варке медвежьего мяса в котел бросали еловую веточку. Эвены

го побережья, присущий охотникам тайги. костяк медведя «при похоронах» укладывали на ветки и прикрывали

Большинство ботаников считают автохтонным местным происхож­ хвойными ветками.

дением тайги в умеренных широтах Азии и Америки, связывают ее с Г. М. Василевич относила зарождение культа убитого на охоте мед­

более древними горными хвойными лесами умеренного пояса. Дальне­ ведя, шаманства у тунгусов к неолиту и энеолиту, а отход из Южного
восточная тайга длительное время развивалась в областях ее современ­ Забайкалья в Приамурье протунгусских охотников к началу нашей эры140.

ного распространения, последние 10—8 тысяч лет еловые леса росли на А. Ь. Спеваковский считает, что на побережье Охотского моря предки

Охотском побережье, включая Камчатку, тайга наступала на север за эвенов и эвенков появились в XV в.141 По мнению А. В. Смоляк эвенки

таявшим ледником. пришли на Нижний Амур относительно поздно - в XV-XVIII вв.142 Бе­

Значительная древность темнохвойных лесов на Сахалине подтвер­ зусловно, это касается только последних миграционных волн тун­

ждена палеоботаническими данными - массовым нахождением пыль­ гусского населения на восток. Более ранние контакты осуществлялись
I
цы ели и пихты уже в миоценовых отложениях. Признаков же недавне­ и в III—I тысячелетии до н. э. Ведь надо учитывать и доказательства

го обогащения флористического состава этих лесов Сахалина за счет археологии, полученные в последнее время, и то, что одной тысячи лет

недостаточно для прочного формирования тунгусского комплекса в язы­

ке и культуре нанайцев, ульчей, орочей, и даже нивхов, айнов. *

1
1
1
,36СмолякА. В. Традиционное хозяйство... С. 2/9.

‘3?Горелик М. В. Ранний монгольский доспех (IX—первая половина XIV в.) //
Археология, этнография и антропология Монголии. Новосибирск, 1987. С. 180. Ы0Василевич Г. М. Эвенки. С. 260.

‘38Серов С. Я. Медведь-супруг (вариации обряда и сказки у народов Евро­ 111Спеваковский А. Б. Этнокультурные контакты тунгусоязычных народ­

пы и Испанской Америки) /У Фольклор и историческая этнография. М., J983. ностей на востоке Сибири (эвены и эвенки) // Этнокультурные контакты

С. 170. народов Сибири Л., 1984. С. 121; Крейн овин Е. А. Из истории заселения Охот­

‘^Алексеева Э. В., ГЪрбуновС. В., Михеев Н. Б., Зуенко В. В. Палеонтологи­ ского побережья: по данным языка и фольклора эвенских селений Армань и

ческие и археологические находки в пещере Зигзаг на горе Орёл // Вестник Ола/УСтраны и народы Востока. М., /979. Вып. 20. Кн. 4. С. 197.

Сахалинского музея. Х° 2. Южно-Сахалинск, 1995. С. 352. Ы2Смоляк А. В. Традиционное хозяйство... С. 236.

110 111