Page 127 - И жили люди на краю

124
После голодной зимы у него родился сын. Крепкий,
крикливый. Однако, некрасивый: губы толстые, ноги кривые. На
Ямамоту похож. Ямамота приехал летом, тоже посмотрел на
него. Он ему понравился. И опять всех угощал, звал к речке и
просил больше ловить рыбы. Все забыли про голод, до снега
жили сытно, после – хуже и хуже, зимой – совсем худо. Снова
ругали Рагуна, говорили, что он плохой шаман и вовсе не шаман.
Ох, как обидно! Однако обидней всех сказала дряхлая Харьюк.
«Уходи, – сказала, – со своими японцами. А не уйдёшь, все в
стойбище из-за тебя перемрут. И твоя жена с детьми». Задумался
Рагун: какую бы беду нагнать на старуху? В бубен сильно бил,
злых духов – милков – звал к её жилищу, хотел напугать. Она
сидела и курила. Долго и угрожающе смотрел на воду, хотел,
чтоб она потекла на старуху, но вода текла к морю. Тогда
подошел к её очагу, взял головёшку и отбросил в угол.
Задымился то-раф. Испугалась Харьюк, поняла, какой грозный
Рагун. Жалела, что плохо о нём говорила.
Однако русские пришли. Никто их не ждал. И зачем ждать?
Японцы везде над ними командовали. И в городе, и в сёлах. И
даже выгоняли их: уезжайте, куда хотите. И вдруг они пришли и
сказали, что японцы изгнаты, и теперь, здесь навсегда
восстановлена советская власть. Странно. Очень странно.
Невесёлые, плохие люди, эти большевики. Детям раздали
книжки и заставили искать в них какие-то буквы. И взрослым
сказали, надо учиться. А когда ловить рыбу, когда стрелять
зверя? А ещё построили баню и показали, как мыться. Однако
интересно. Все смеялись, голые. Весна вернулась, привезли
картошку. Зачем? Сказали, что надо закопать её в землю. Три дня
уговаривали, обещали: ведро закопаете, мешок выкопаете.
Смешно, однако. Но уговорили. Все согласились собраться
завтра в восемь. Ну, большевики захлопали. Ох, как хлопать
любят! А утром в восемь пришли они – никого. Стояли, ждали –