Page 131 - И жили люди на краю

128
потеху всем. И он в мгновение всадил нож по самую рукоять в
сердце ненавистного Югаина. Ахнули все, а девушка-врачиха –
быстро же Югаин одурачил ее своими погаными словами –
кинулась на Рагуна. Ах, комсомолка! Рагун и её – ножом. Как он
после бежал! Никогда так сильно и долго не бежал. Когда все
остались позади, он решил отдышаться, передохнуть. Однако с
сопки по дороге катилась машина, и из неё увидели Рагуна. Сам
виноват, уселся у ручья, на голом месте. И милиционер открыл в
машине дверь и – громко, однако – приказал Рагуну идти к нему.
«Назад! Ко мне, я сказал! – крикнул он. – Бегом!» И хотя Рагун
увидел, как из машины выскочили человек восемь, и он чуть-чуть
испугался, но смекнул: им еще с обрыва надо спуститься, потому
милиционер и орёт. Но Рагун не дурак, чтоб поворачивать назад.
Он бросился в лес, на закат солнца, два раза нарочно показался
милиционеру, и сразу повернул на юг.
Он бежал на юг, а машина погудела где-то в стороне и
затихла, как в деревьях застряла. Хорошо было бы! Только перед
темнотой, когда он переходил дорогу, машина опять показалась.
Сесть бы Рагуну под густую ёлку, и всё – пусть дураки на машине
катаются. Но не сел Рагун под ёлку – из гордости, наверно, – а на
дороге остановился и помахал им. Милиционер ещё приказал
Рагуну не двигаться. Ну, и нахал, однако! Нет, Рагун не слышал
такое. Зачем слышать? Он повернулся и пошёл. И вдруг над
головою просвистела пуля и срезала листок с берёзовой ветки.
Рагун метнулся с дороги вниз, в узкий распадок, а пули прямо у
ног в землю врезались – не только милиционер стрелял, и
охотники были. Однако, меткие – плечо пробили. Зашатался
Рагун, на дерево наткнулся. В глазах – темно. А стоять нельзя.
Бежать надо, пока они не приблизились.
Кувыркнулся Рагун в низину, забился в чащу, затих у
родника. Попил, рану травами обложил, обвязал, чем мог. И
долго отдыхал. До середины ночи. Милиционер и другие,