Page 136 - И жили люди на краю

133
Немало и натрепали. Но что-то – верно. Верно, что не та она, не
та, из которой все они вышли. И какое судилище им намечено?
Будущее – темнынь ночная. Что можно в темныни увидеть?
«И вспоминки не светлее», – как бы возразил себе Гурей,
зевнул широко, растяжно и провалился в воспоминания, как в
глубокий сон.
…В полночь, розово озаренную пожарами, они подошли к
Корсаковску и замерли под скалой, услышав, что по берегу
навстречу им идёт толпа каких-то людей; идёт молча, тяжело,
явно торопясь.
– Японцы никак? – шепнул Игнат. – Давай к своим... назад.
– Погодь. Коли пойдём, заметят. А так проскочат. Мы их
опосля по верху сопки обгоним.
Толпа приближалась – шумел под её ногами песок,
нарастало хриплое частое дыхание десяток глоток; ветер,
наткнувшийся на скалу, принёс запах едкого горячего пота.
Толпа и вправду не заметила бы их – шла понуро, слепо, устало.
Но это были моряки. Свои, крейсерские.
– Братцы! – вскрикнул Игнат. – Лейтенанта не видали?
И тот час же из середины толпы раздался строгий голос:
– Кто здесь? Живо сюда!
Пётр и Игнат подбежали к Мусатову.
– Ваше благородие...
– Знаю. Хорошо просигналили, – перебил лейтенант,
по-простому, ото лба к подбородку, провёл ладонью, стирая пот,
и добавил глухо: – Отступаем. Корабли здесь появились?
– Никак нет, – ответил Пётр. – Чисто.
Мусатов застегнул китель и громко приказал отряду:
– О-остановись! Привал! – и снова обратился к Петру и
Игнату: – А вы за берегом и морем посмотрите.
Лейтенант исчез в темноте под свесом скалы; люди там
свалились на гальку, лежали недвижно, молча – наверное, давно