Page 648 - И жили люди на краю

645
жалел, собирал в папку. Твёрдые обложки и белая топкая бумага
давали большой жар, от печки во все стороны расплывалось
густое тепло, и Пашка, как почти все школьники, в морозы и
метели учил уроки не за столом или на диване, а здесь, у огня,
поставив ноги на поленья. В тот раз Пашка изложил план, по
которому они «сделают «немке» весёлую жизнь», и попросил
Славку и Игоря прийти на перекрёсток к столбу ровно в шесть
утра.
Игорь мало спал в ту ночь и пришёл на перекрёсток
первым. Через полчаса они прибежали к школе, отдышались у
высоких лиственниц, положили сумки под дерево, присыпали
снегом.
– А где кирпич? – спросил Матюхин.
– Со мной, – сказал Пашка. – Пора. Кровь за кровь!
– Кровь за кровь! – повторили Славка и Игорь.
Матюхин тут же подлетел к туалету и, подпрыгнув,
вцепился обеими руками в брусок рамы выбитого окна. Пашка
подсадил его. Затем помог пролезть в окно Игорю и сам
протиснулся. Матюхин пренебрежительно заметил:
– Почему-то всё такое маленькое у японцев.
– Тихо! Не разговаривать! – приказал Пашка.
Они вышли из туалета и, прижимаясь к стене, проскочили
по длинному коридору. Бесшумно поднялись по лестнице на
второй этаж и тотчас увидели дядю Ваню. Он плотно закрыл
широкую двустворчатую дверь углового класса, того самого, в
котором учился Пашка, прошаркал по дощатому полу резиновой
обувью, чем-то похожей на галоши, но с отделением для
большого пальца; когда японец притворил за собою дверь в
другой класс, ребята мягко, как мышки, прошмыгнули мимо.
На учительский стол они поставили ещё два. Пашка
взобрался на них, надел толстые с мехом внутри рукавицы, в
каких солдаты стоят зимою на посту, и, поднатужившись,