Page 870 - И жили люди на краю

867
обыскивали. Но можете позвонить...
– Как вы там оказались?
– Не знаю, кто вы по званию и должности, но если рыбак
– поймёте. Я с Байкала, бурят. Здесь зиму проработал, весну,
только и слышал, какая тут богатая рыбалка. И вот в отпуск
вырвался. А этот... – Цырендоржиев с презрительной
медлительностью посмотрел на застывшего за столом Куропаткина.
– С пьяных глаз... Никого не узнавая... Ты хоть помнишь что-нибудь?
Иванов, даже не взглянув на Куропаткина, продолжал:
– Кто с вами второй?
– Заведующий отделом пропаганды и агитации горкома партии
Ермилов.
С этих минут Куропаткин почувствовал, как у жизни изменился
вкус – сделался отвратительно горьким, от него так замутило, что хоть
вставай и уходи. И не возвращайся. Но он тут же возмутился: ради
чего и кому на потеху? Нет, необходимо бороться, ещё посмотрим!..
Внимательно и придирчиво он проследил, как Иванов навёл
справки о Цырендоржиеве и Ермилове, извинился перед ними и
отпустил.
Куропаткин надеялся, что после этого полковник отчитает его с
матами и, выпустив пар, пообещает как-нибудь полегче доложить
генералу о недоразумении, но тот простился отчуждённо – не подал
руки.
Через два дня Куропаткина вызвали в комитет. В приёмной
генерала ему сказали, что «сам принять не может, зайдите к Иванову».
Иванов потребовал написать объяснительную. Писал её Куропаткин
долго, около трёх часов, покаялся в «серьёзной оплошности», просил
учесть, что она «единственная за долгие годы работы в органах»,
заверил, что «ничего подобного в будущем не случится». Иванов
принял от него объяснительную, пробурчал:
– Денька два тебе придётся подождать. В гостинице.
Куропаткин ждал четыре дня, и за это время, о многом