Page 875 - И жили люди на краю

872
Они и отвыкли от всего привычного до ареста. Тимофей с
любопытством разглядывал на тарелке сочные крупные грузди с
красиво вогнутыми шляпками. Смолин потрогал японскую
глазуревую чашку и отвернулся к окну – через запотевшее стекло
смотрел на улицу, грязную, ухабистую – кажется, никогда она
такой не была; и – никого на ней.
– Где люди-то?
– Кто где. Что переводчиками работали, считай, всех
– туда. Вы первые вернулись. Иные никем не работали – тоже
забрали. Старые Богу душу отдали. Юнцы выросли, и увела их
дорога. Одни неплохо пристроились, а след других затерялся.
Захирело поселение, скоро совсем развалится.
Тимофей разжал губы и опять сомкнул – из-за разросшегося
тополя выглядывал угол его дома. Яша догадался: другу
желательно узнать о своих родителях, прежде чем заявиться в
дом. Но как сказать ему, что отца его, Антипа, давно нет – после
ареста убили при попытке к бегству. Мать – часто болеет.
Весною она призналась Яше: «На Тимку бы живого глянуть да
помереть. А младших моих – не жаль. В отца, дуралея. Но
Антип-то, боже упаси, чужого не брал. А они воруют. Сердце мое
кровью обливается. Стыдоба-то кака на старости лет. Воры – не
люди. И воруют они не для прибыли, а для своей гибели»
– А ты-то как уцелел? – спросил Яшу Смолин.
Яша поставил на стол бутылку водки.
– Не знаю, дядя Филипп. Приехал тогда с острова,
услышал, что мужиков арестовали, очень страшно сделалось.
Здесь у меня постояльцы жили, так я в дом редко заглядывал
– уходил то к одной речке, то к другой, шалаш ставил. Потом
набрёл на старые землянки. Жилища айнов, думаю. Вот в яме и
зимовал, как медведь в берлоге. Через день, через два ел, когда
рыбу добывал. Отощал – ветром мотало. В поселение вернулся
по талой воде, и как раз постояльцы переселились в новый дом