Page 871 - И жили люди на краю

868
передумав, заключил: не простят, турнут. Но легко разделаться с
ним не удастся. Он столько всего помнит и знает! Кое-кому, и в
первую очередь Иванову, сейчас выгодно избавиться от него как
от свидетеля неблаговидных, а по нынешним понятиям,
террористических операций. Но он не просто свидетель – это
мелко! Он исполнитель тех операций, которыми руководил
Иванов. Да, Куропаткин не имеет права разглашать секреты,
даже будучи уволенным или отправленным на пенсию. Но он и
не собирается трепаться у соседа на кухне или в пивной. Сегодня
он знает, куда выносить «сор из избы». Это – обком.
Его вызвали в комитет в пятницу, к пяти часам вечера; сразу
попал на партийное собрание. Полоскали больно, жестоко. Понял
со жгучей, ослепляющей глаза обидой: нет смысла просить
снисхождения. Они поступают в свете новых требований партии.
Ну что ж, и он поддаст им в свете новых... И посмотрит, как они,
отмываясь от грязных дел, перегрызутся между собою.
На той же неделе на стол первого секретаря обкома легла
жалоба Куропаткина – более пятидесяти страниц, исписанных
ровным чётким почерком. Уволенный из органов, он хлестал
своих бывших коллег безжалостно: «Агенты МГБ... выступали
как представители японской и американской разведок, всячески
добивались от людей согласия работать, давали задания по сбору
сведений. Спровоцированных на шпионскую деятельность затем
арестовывали и предавали суду. Я сам под руководством
Иванова, в ту пору майора, создал такую группу. Двое были
расстреляны, остальные, возможно, до сих пор сидят...»
«В августе-сентябре пятьдесят третьего года руководство
пятого отдела (Иванов) дало установку на внедрение агентуры в
аппарат облисполкома и горрайисполкомов».
Секретарь последние слова подчеркнул красным
карандашом.
«На совещании я допустил такую фразу: «Чтобы вербовать,