Page 135 - Возле моря

юколы селёдочной. Если считать эту же юколу по-русски, то
получится больше тридцати пудов. По-русски считать дольше,
интересней. И юколы кетовой у него много – двадцать пудов. Вот
как всё хорошо! Есть что до новой рыбы сытно кушать и Кари-
кумбе, и жене его, и трём сёстрам, и собакам.
Он смолк, опять скребя бороду.
Иннокентий подумал: «Пришёл похвастать своими зим-
ними запасами. Сколько же это продлится?».
– Молодец! – сказал Иннокентий. – Ты хозяйственный
мужик. А зимой ещё денег можешь заработать и после купить
что-нибудь себе, жене и сёстрам. Нужно будет лес пилить, ко-
лоть, складывать в поленницы, чтобы когда снова приедут ры-
баки, было чем топить котлы. Ты подумай, время есть. Наду-
маешь, скажешь. А мне сейчас кое-что делать надо.
– Стой! – попросил Карикумбе. – Он поднял голову, уста-
вясь на Иннокентия с каким-то настойчивым выражением лица;
глаза его при этом смотрели горестно, просяще. – Меняй давай.
– Что менять?
– Моя твой давай жена и три сестра. Твой давай моя свой
жена. Один.
Карикумбе, наверное, для того, чтобы Иннокентий лучше
уяснил, что ему предложено, похлопал себя по груди. – Мой –
е-это твой жена. Дария.
Будь перед Иннокентием не туземец, а кто-то другой... да
он бы его за пошлость такую – на дуэль! Сейчас же! Немедля! А
на этого не разгневался. И чувства оскорбления от его глупости
не возникло. Наивный, всё по-своему воспринимающий и оце-
нивающий полудикарь, он стоял, улыбался, очевидно, знал –
ничего не получится – и хитровато надеялся: а вдруг... Вон
сколько предлагает! Иннокентий трудно сдержал смех; дёрну-
лись только губы и пробежала дрожь по подбородку.
– Меняй давай, – повторил Карикумбе. – Твоя четыре жена,
– и он, оглянувшись, крикнул громко и повелительно.
И тотчас из-за кунгасов появились четыре женщины; они,
как и Карикумбе, были в нарядной одежде.
– Бери. Все хоросий.

133