Page 131 - Возле моря

над фиолетовой глубью, из которой то леновато взмахивали
широкие водоросли, то пугливо высыпались стайкой рыбёшки, и
бока их сверкали, как серебрёные монеты, то самоуверен-
но-вольно выплывала плотною тенью треска – иногда видел, как
она хватала наживу на верхнем крючке.
Прохладный ветерок раскачивал влажный воздух, словно
сам в движении хотел согреться, а когда солнце вылезало из-за
сопок, раздольно озаряя весь залив, он затихал, как будто рас-
стилался, нежась, на водной глади.
В такие дни – а были они до обидного редко – Иннокентию
хотелось, чтобы в их новой добротной лодке находилась и Даша.
Но Дарья лишь однажды отплыла с ним саженей на десять и за-
просилась назад – не качало, а у неё закружилась голова. После,
бледная, сказала, что у нее вот-вот начнётся рвота.
– Езжай за доктором, – велел Иннокентий Афанасию. Тот
уж коня запряг, и тут явились гости – Иван Софронович и Вар-
вара Трофимовна.
Пожилая женщина оглядела Дарью, поговорила с нею и,
войдя в залу, воскликнула:
– Ну, Иннокентий Петрович, дорогой ты мой, выставляй-ка
на стол лучшую бутылку! С удовольствием выпью за то, что в
первый месяц весны, в марте, ты станешь отцом.
Дарья, затихнув, ушла в самую себя, и только улыбка её, и
радостная, и растерянная, и пугливая, отражала отдалённо то, что
происходило в душе женщины.
Иннокентий порывисто откинул крышку подпола, полез в
темноту его, едва не соскользнув с крутой лестницы; обо что-то
споткнулся, с полки опрокинул кувшин с молоком, но выбрался
назад с двумя бутылками шампанского.
За столом Варвара Трофимовна сказала:
– А с доктором я поговорю. Практика у него богатая. И
человек он любопытный, чисто русский интеллигент, по неясным
обстоятельствам сюда занесённый. С писателем Чеховым знаком
со студенчества, вроде курсом ниже его учился. Приехал недав-
но, может, и какие поручения от него имеет.
– Я думаю, у него свои прожекты, – вмешался в разговор

129