Page 265 - Возле моря

– Мог, мог, – закачался туземец на корме лодки и словно
наткнулся на что-то, выпрямился, глаза расширил. – Почему ни
за что? За Дарию!
«На кой ляд ты ей?..» – выругался про себя Ульян и сказал:
– Это у птиц, у зверей всё просто: сильный самец гонит
всех, кто слабее. Изгонит и овладеет самкой. И у людей тоже,
по-звериному, случается. Но не надо такого, потому что наша
жизнь сложнее, и человек наделён чувством – любовью.
– Правильно говоришь, – согласился туземец.
– И когда любишь... – Ульян непроизвольно задержал ды-
хание, скашлянув, закончил: – Коли любишь, бывает и радостно,
и больно.
– Больно. И сейчас больно, – дотронулся до груди туземец.
– Понимаешь, однако. Умный! – он, постучав трубкой по борту
лодки, спрятал её в карман. – Хозяина снарядом убило. Я думал,
тот японец Дарию полюбил и потому стрельнул. Но потом
слышу: оказывается, война.
Туземец вдруг рассмеялся, спрыгнул на песок и охнул,
схватившись за поясницу.
– И тут болит, и зуб шатается, – пожаловался он. – И рыбы
мало наловил. Жадные они стали, всё море, все речки себе за-
брали, – сказал он о японцах. – Зима плохой будет, голодной. Я
корову купил, не помру пока. А ты думай. И тебе плохо будет,
как постареешь. А совсем состаришься, ох, тяжело... – помотал
головою и, сощурившись, посмотрел на Ульяна колко, диковато.
– Один останешься.
– С чего ты взял?
– Не знаю, – сказал туземец и побрёл куда-то по берегу.
«Кудесник выискался! – швырнул окурок Ульян. – Пожи-
вём – увидим».
Сейчас, как только телега поравнялась с лодкой, Карикумбе
помахал рукою, приветствуя, и что-то прокричал. Ульян тоже
помахал ему, но молча – зачем кричать, если ни слова не долетит
до лодки. Был бы туземец рядом, дал бы ему пару крабов, хотя
тогдашние предсказания его ранили душу Ульяна обидой и тре-
вогой.

263