Page 262 - Возле моря

Туда, – он показал глазами за облако, как бы желая, чтобы рус-
ский понял: сразу за облаком начинается иной мир. – Оттуда
видит тебя и меня. Меня он знает, тебя – нет. Но он доволен, что
ты работаешь.
Туземец швырнул наплав под котёл, в огонь, и, босой,
длинноволосый, пошлёпал по сырому песку.
Тогда Ульян посчитал его каким-то колдуном, перекре-
стился и подумал, что надо быть с ним поосторожней, не оби-
жать, если ещё появится на промысле, а то нагонит сглаз.
Объявился он вновь не скоро – глубокой осенью, когда
промысел замер. Залив, словно взбученный изнутри, смурно
бугрился волнами; резкие порывы холодного ветра перебрасы-
вали по берегу прелые обрывки водорослей, кувыркали дырявые
панцири крабов и ежей, гнали колючими струйками сухой песок.
У амбара рыскала свора лохматых грязных собак – брошенные
айнами, они плодились в лесах и стадно набегали на поселения и
усадьбы, на глазах у людей разрывали курицу или гуся; у одного
японца, сказывали, овцу растерзали. Часто собаки шатались
подле промыслов, жрали рыбу, порой утягивали у ловцов и
кое-что из продуктов.
Ульян уж подумал, что туземец пройдёт мимо. Но тот круто
свернул к лодке, в которой полулежал Ульян, поздоровался, сел
на корму, как будто отплывать куда собрался, и молчал. Ульян
тоже не разжимал губ; на него с утра накатила тоска – мертвенно
стало на промысле, а впереди – тягучая зима.
– Старым делаюсь, – сказал туземец. – А раньше горячий
такой, озорной и любил русскую барыню.
Ульян поперхнулся дымом сигаретки, тем самым сдержав
смех; скосил глаза на важно сидевшего туземца.
– Не веришь, однако. Думаешь, болтаю. А я, Карикумбе,
никогда не болтаю.
– Откуда она, барыня, взялась-то? – спросил Ульян.
– Не знаешь много, – огорчился туземец. – Была женою
большого хозяина.
– И как же ты её любил?
– Смотрел! – гордо произнёс туземец. – Очень красивая! И

260