Page 261 - Возле моря

промысла.
Ульян отложил крабов на еду рыбакам, взял себе и штук
тридцать повёз Танаке. Лежали они, ещё живые, на повозке
навалом; ворочались, разжимали клешни, словно готовясь в ка-
кой-то момент разрезать накрывавшую их сетку и напасть на
человека.
– Ну-ну, – сказал им Ульян. – Кто вас этакими сотворил?
Ну, впрямь паучьё морское. Глядеть на вас неприятно, честно
признаюсь, но мясо ваше съедобное. Только шут вас знает. По-
говаривают, где-то в себе имеете что-то вредное. Вон Осиро по-
ел, и у него пятнами рожа раскраснелась и брюхо. Ровно крапи-
вой отстегали. А у других в порядке.
Телега тряслась на гальке; крабов толкало из стороны в
сторону, и они шуршали панцирями. Ульян на них больше не
смотрел.
Недалеко от берега покачивалась айнская лодка; как всегда,
гребли женщины, а на корме сидел мужчина. Ульян узнал его,
Карикумбе. Чудной какой-то. Появится на промысле непонятно
зачем, бывает, без спросу возьмёт что-нибудь.
– Эй! – окликнул его Ульян, когда увидел в первый раз. –
Куда наплав потащил?
Туземец, обернувшись, показал почти переломленный
наплав и сказал по-русски:
– Плохая, видишь?
– Вижу. Ну и зачем?
– Не знай, – туземец с прижмуром осмотрел большого
Ульяна. – Ты жадный, однако.
– Это не жалко. Бери, коль надо. Просто гляжу, чужак за-
брёл. Откуда ты?
– Я тут ходить научился, – ответил он по-японски. – За-
бредают другие. А за тобою я давно наблюдаю. Один ты остался.
– Как один? Вон сколько!..
– Нет, один, – решительно повторил туземец. – Раньше
русских промыслов много было. А там, – махнул наплавом на
сопки, – похоронили хорошего хозяина. Я ходил и совсем не
нашёл могилу. Трава. Только трава. К верхним людям ушёл.

259