Page 338 - Возле моря
P. 338
Отохимэ попросила Ульяна всё и как можно быстрее продать; от
горя она, показалось ему, ослабела умом.
– Как всё? – спросил он дрогнувшим голосом. – Невода,
значит, кунгасы?..
Отохимэ посмотрела на Ульяна как-то непонимающе, даже
вроде не узнавая его.
– Кас, рыбу, – сказала. – Остальное после, после... – и,
обессиленная, обескровленная лицом, пошла в дом.
Ульяна тянуло шагнуть за Отохимэ, попытаться утешить её,
хотя понимал, что ничем утешить нельзя. Но, быть может, ей
станет малость легче, если находиться с нею рядом. Да вот за-
крыла за собою дверь. Не захотела, чтоб вошёл. И на следующий
день, только перед тем как ступить на трап, она сунула в руку
Ульяна листок бумаги и сказала, что в нём указано, как и куда
отправить выручку; ещё она пообещала, когда сможет, напишет
письмо.
Всё-таки, выходит, Отохимэ больше, чем кому-либо, до-
веряла ему, Ульяну, и потому поручила распродажу товаров.
Для Ульяна торг стал уже делом обыкновенным, и вёл он
его с шутками-прибаутками: дескать, хороший товар сам себя
хвалит, к тому же товар товаром, а тара – даром. Скупщики,
приезжавшие с южных островов, понимали не всё, что говорил
весёлый и шумный русский, но многие его знали, ценили каче-
ство его каса и, начав торговаться с Ульяном, надеялись: вот у
него как раз и купят выгодно. Но в итоге получалось: Ульян не
продешевился. И теперь он сбывал удачно разную рыбу и кас и с
тех промыслов, и со своего.
Денег у него порою скапливалось столько, что начинал
бояться: не напал бы кто. Домой спешил, нигде не останавлива-
ясь. Средь ночи вздроже просыпался – мерещилось: вдоль стены
крадутся, ищут, где удобней забраться в дом. И собака не лает: то
ли кинули что съестное и отравили, то ли... На днях Симико в
газете читала: воры, когда собака им мешала, убивали её из лука
стрелой. О, до чего додумались! И стрелять наловчились метко,
прямо в сердце.
Наконец он освободился от больших денег – скоро они
336