Page 70 - Возле моря

раньше она не позволила бы себе даже представить, что с нею
произойдёт этакое. Но и сейчас время от времени, словно к ней
или ещё не вернулся рассудок, или она пребывает в каком-то сне,
с ужасом думает: всё, что произошло, это не с нею, вот упадёт с
глаз пелена, и она опять увидит мужа...
У Дарьи точно мелкой судорогой передёрнуло плечи.
На заострённый угол крыши опустилась чёрная ворона;
голова свесилась, словно большой клюв оттянул её, круглый глаз
тёмно разглядывал Дарью. Она отвернулась – перед взором её
ширилась морская даль, затканная над горизонтом сиреневой
дымкой.
И всё-таки она подлинно захворала там, и больна сейчас, и
её болезнь, мучительная и сладостная, тревожная и желанная,
будет терзать её долго, может, всю жизнь. Это своеобразная, для
каждого своя и потому неповторимая болезнь, которую называют
нежно и красиво – любовь. И если раньше Дарья знала, что
правильно делает, что вопреки своему желанию, а что под от-
цовскою волею, то теперь самой непонятно её поведение, непо-
нятно, что верно, а что – нет. Может, всё грешно, и её ждёт за это
расплата. Но она любит.
«Я от любви теперь увяну», – всплыли в памяти строчки
поэта.
Дарья ощущала, что всё больше входит в необычное, об-
новляющее её душу состояние — хочется всегда быть рядом с
Иннокентием; когда он в полушаге от неё, тянет прижаться к его
широкой груди, и рука готова лечь на его волосы и всеми паль-
цами залезть в них; каштановые, немного взлохмаченные, они
кажутся жёсткими, но на самом деле мягкие – она дотрагивалась.
Несколько раз уже он хотел услышать от неё: нравится ли?
Только почему-то ей неудобно или стыдно, что ли, ответить ему:
да. Разве сам не чувствует, что – да, да, да! И она согласилась
стать его женой... О господи! Но ведь и тогда в зимний ветреный
день согласилась. Но то согласие было горьким, несчастным.
Вспоминать больно, невыносимо больно...
«Печальная душа, не сетуй, не болей» – снова, как нечто
успокаивающее, пришли на ум стихи.

68