Page 11 - II Кузнецовские чтения

лай это немедленно… Не молчи, пиши. Мне грустновато одному. Твой Е. Лебков. 18 октября 1971 г.»

«Коля!
В «Сиб. огни» шли коротко о себе Александру Романову (он зав. отделом поэзии). Какой ты,
друже, чудак! Я же тебе говорил: срочно шли и для кассеты, и полную рукопись «Красного ветра» в
издательство (наше). Всё это посылай отдельно. В каждом пакете заявка: «Прошу издать» и т. д. Так
надо и необходимо. Так положено. А ты тянешь. Это мне не нравится. А недруги этим (затяжкой)
воспользуются. Возможно, приеду после праздников. С приветом. Е. Лебков. 30 октября 1971 г.»

Таких писем от «старика» – так его величали в узком дружеском кругу – храню я несколько
десятков. В мае 1971-го года я получил письмо от известного советского критика Феликса Овчаренко:

«Здравствуйте, Николай!
Благодаря Е. Лебкову, который прислал нам Ваши стихи, сделано, по-моему, доброе дело –
заложена хорошая основа для дальнейшего развития наших отношений.
Стихи в редакции понравились. Вы владеете словом, Вам есть что сказать читателю. Радует
свой взгляд на мир, несколько полемичный, но в принципе верный и похоже, что выстраданный. А
со времён Гомера это обычно ценится.
Думаю, что мы сможем во втором полугодии дать подборку Ваших стихотворений, вероят-
нее всего – большую.
Хотелось бы в связи с этим получить от Вас письмо, в котором бы содержались ответы на
вполне традиционные, но важные для нас вопросы…
Если читаете наш журнал, поделитесь хотя бы коротко своими впечатлениями (что хорошо,
а что – наоборот).
Окажетесь в Москве, непременно загляните в редакцию. Хотелось бы поговорить. С самы-
ми добрыми пожеланиями! Главный редактор журнала «Молодая гвардия» Ф. Овчаренко».

Письмо было датировано третьим мая, а в конце октября Лебков меня спрашивал в письме:
«Читал ли, что умер Феликс Овчаренко? 39 лет – и нет человека. Как жаль!»
Примерно через полгода я решил, что уже можно спросить у редакции, «как дела с моим
приданым», то есть какие перспективы у той подборки моих стихотворений, которой занимался
главный редактор. Оттуда ответили, что архив Феликса Овчаренко опечатан, и доступ к нему будет
открыт не скоро…
Евгений Дмитриевич даже собственную прозу использовал иной раз для пропаганды моих
стихотворений.
«Молоденькая кореянка сказала нам в Стародубске, что на Рэрэ сейчас ездят другой доро-
гой, через лес. Старую размыл недавний тайфун.
В объезд так в объезд.
Как-то необычно легко сегодня на душе. Отчего бы это? Перебираю в памяти подробности
сборов на Рэрэ. Вот оно что. Стихи. Слушал сегодня по радио чьи-то изумительные стихи:
Рубила Русь града и веси,
Отмахиваясь от Литвы.
Здорово. Крепко. Основательно. Кто же так пишет?» – так начинается его рассказ «Рэрэ». И в
конце:
«Прослеживаю плывущие облака. Тоненькие облака. Прозрачные. К погоде. И опять приходят
ко мне утренние стихи:
Уж не страстишка, а страстища
В очах у пращура цвела,
Когда он гладил топорище,
Предвидя звонкие дела.

9