Page 45 - Земли родной многоголосье

красивым и молодым. Но было только ярким. В палисад-
никах кроваво-красно и ненадежно цвели георгины, ли-
ства тополей, кое-где подпаленная желтизной, слепила
густой, перезрелой зеленью; и небо вздымалось высоко,
было без пятнышка, словно хотело убедить кого-то, что
оно никогда не поблекнет.
В душе у Софочки томилось трудное чувство грусти,
тревоги и смутной радости. Чего было больше, она не
знала, и не могла ни грустить, ни радоваться. Она все
опускала глаза и улыбалась виновато и беспомощно.
Прохожие, особенно женщины, смотрели на Софоч-
ку с ярким букетом, на ребенка. Софочке казалось, что
они ищут глазами еще кого-то и, не найдя, перегляды-
ваются. Она знала, догадывалась, «кого», и у нее тонко
и больно холодело в груди. Только когда свернули в уз-
кий, затемненный ильмами переулок, где жила Софоч-
ка, и знакомые ребятишки, сбежавшись, стали кричать:
«Здравствуйте, Софочка!» – ей стало легче и проще.
Этих мальчишек и девчонок Софочка не раз угощала
конфетами, приносила им книжки, и теперь они платили
ей искренней радостью и чисто детским «ничего непо-
ниманием».
На третий этаж поднимались шумно и медленно. На
площадках из дверей выглядывали знакомые женщины,
улыбались, провожали участливыми обидными взглядами.
Вошли в пустую квартиру, наполнили ее движением, голо-
сами. Сразу стало тесно. Кто-то из кухни принес цинковую
ванну, в нее постелили одеяло, положили подушку – по-
лучилась люлька. Ребенка уложили, покачали, разноголосо
спели: «Баю-баюшки-баю», – и он уснул.
Еще пошумели немного, сдержанно посмеялись и,

43