Page 47 - Земли родной многоголосье

ное чем-то личико ребенка, отвернулась, упала лицом
вниз поперек кровати и затряслась, заколотилась в су-
хом, злом и беспомощном рыдании.
Часто к Софочке стала заходить Арефьевна. Когда-то у
старухи была семья – дети, муж, но было это так давно,
что, вспоминая, она уже не волновалась, рассказывала,
как полузабытый сон. Старуха огрубела, попивала горь-
кую, недолюбливала все теперешнее и любой разговор
начинала словами: «То ли было раньше...»
В первое свое посещение, едва переступив порог, она
спросила:
– Ты, девонька, деньги-то получила?
Софочка удивленно вскинула брови. Арефьевна тоном
приказания проговорила:
– Иди в горсобес и получи. – И пояснила: – Одино-
ким матерям помогают, сразу по сотне дают, потом – по
пятьдесят в месяц.
Софочка сразу невзлюбила Арефьевну.
А старуха приходила, не ожидая приглашения, не сту-
чась. Грела воду, купала, пеленала ребенка, укачивала. И
не интересуясь, приятно это Софочке или нет, ворчливо
наставляла:
– Не стриги ногти ребенку и волосы повремени сни-
мать. До году это не полагается. Прикармливай кашей, а
то вишь ты какая, хоть самою на молоко сажай...
Софочка оставляла Арефьевну в квартире и отправ-
лялась на рынок, в магазины или просто побродить по
городу. И всегда, стоило ей выйти на улицу, хватить све-
жего воздуха, сощуриться солнцу, как она пьянела от за-
кипавших в ней сил, от ненасытной жажды свободы. И
то робкое, такое жалостливое чувство к ребенку, которое

45